ближайшими соседями по дачам и полными антиподами: я богател друзьями, а Фрол – деньгами. У Фрола было две главных мудрости: «Не имей сто друзей, а имей сто рублей» и «Хочешь нажить врага – дай другу деньги взаймы». Заметив во мне брезгливость к этим его «мудростям», Фрол начал меня чураться, и наши соседские отношения стали ограничиваться молчаливыми приветственными кивками, какими, по моим представлениям, обменивались противники перед дуэльной схваткой. Поэтому его внезапный визит ко мне на рассвете весьма меня удивил.
– Илья! У тебя выпить чего-нибудь найдётся?
– Заходи.
Я проводил его на кухню, достал из холодильника бутылку водки, банку маринованных огурцов, нарезал хлеба и сала.
Фрол трясущимися руками налил и выпил три рюмки кряду. Лицо его было бледным, губы нервно тряслись под перестук зубов, глаза смотрели, как два насмерть перепуганных зверька. Через каждые несколько минут Фрол опасливо озирался.
– Тебя кто-то преследует?
– Да, – чужим (загробным) голосом просипел Фрол и пустился в сбивчивые пояснения.
Я не ожидал от него такого потока слов, но Фрола прорвало. Всё, что он говорил, выплёскивалось за пределы того, чем он был до сих пор, поэтому он напоминал канатоходца над пропастью, а та пропасть была безумием. По словам Фрола, его вот уже трое суток преследует дух его давно умершего прадеда.
Если бы Фрол был запойным пьяницей, я бы принял его рассказ за бред, навеянный приступом белой горячки, но Фрол был трезвенником.
Если бы этот рассказ я услышал от старой девы с неустойчивой психикой и «повёрнутой» на всякой чертовщине, я бы воспринял это, как потерю ею ориентиров в метаниях между явью и страхами перед всякого рода ирреальностью, но Фрол был твердолобым материалистом. Он не верил в потусторонний мир, а всех, кто в это верил, называл «чёкнутыми». Всех, даже моего знаменитого друга Арсения, имеющего удивительный дар загоризонтного видения во временном измерении.
– Он мне всё знаки какие-то жестами подаёт и злится на меня за то, что я его жестов не понимаю. А я из-за той его злобы или умру от страха или рассудка лишусь. Хотел укрыться где-нибудь от него, этой ночью здесь, на даче, прятался, но он меня отыскал и всю ночь пугал меня своими жестами. С рассветом он, как обычно, исчез, а я сразу к тебе.
Помоги!
– Как помочь тебе, Фрол?
– Сведи меня срочно с Чёкнутым!
– С Арсением?
– Да! Скажи ему, что этот прадед – мой стопроцентный двойник. Мать говорила мне, что я – его наиточнейшая копия, вплоть до расположения родинок на спине, груди и животе. Она говорила, что у буддистов это как-то связано с реинкарнацией, но я-то не буддист! Я противник всех этих штучек!
Арсения дома не оказалось. Я прождал его до позднего вечера.
– Ты от Фрола? – это был не вопрос, а утверждение в форме вопроса.
