зачёте» и был приглашаем на «пиры» по случаю «выдающихся достижений их славного коллектива».
Ох, уж эти «пиры»!
Демьян «там был, мёд- пиво пил» («по усам текло, да в рот не попало»).
Разве такой судьбы хотела его душа?!!
Хотелось собственных подвигов, Величайших Личных Открытий!
Не для славы, а для полноты насыщения той оболочки, в которой разместилась его жизнь.
Старческая бессонница гонит Демьяна Акимовича к письменному столу. В дальнем его ящике блокнот с заветными мечтами его молодости. На первой странице всего три слова: «Мистика. Вибрации. Энергии».
Всю жизнь в глубинах подсознания Демьяна пульсировали, не давали покоя заветные мечты его молодости. Под их томлением домашняя библиотека «серьёзного, здравомыслящего» учёного обогатилась редкостными трактатами и древними свитками по алхимии, методиками и руководствами по различным эзотерическим практикам. Их замысловатые тексты были туманны, иносказательны и не поддавались пониманию без пояснений всезнающих гуру. Но они крепко впечатались в память и подспудно загружали работой некие участки головного мозга, ответственные за выявление того, что неявно, за постижение непостижимого для логики линейного мышления.
И чудо произошло.
Трудяга от академической науки вдруг обрёл интуитивные способности, позволившие ему проникнуть в тайны мистических технологий, в понимание того, как прежние высокоразвитые цивилизации создавали артефакты, создание которых недоступно для наших современников.
Это были те знания, которым Демьяну Акимовичу хотелось смолоду и до старости посвятить всю свою жизнь и все силы.
Ему бы теперь иметь время для воплощения этих чудом обретённых знаний в недра материальных носителей!
Ему бы теперь силы «для большого журавлиного полёта».
Но короток полёт синицы и короток старческий век.
То, что осталось в наследство от чудесных знаний старика, было подобно лишь малой части сложной математической формулы, а другая, главная её часть, оказалась отсечённой косой смерти.
В тумане мистических тайн
В землянке перед маленькой иконкой Спасителя день и ночь горела лампада. День и ночь с короткими перерывами на сон и на скудную трапезу молился, обращаясь сквозь иконку к Сыну Божьему, отшельник – обычный грешник, удалившийся от мирских искушений.
Линии жизни на обеих его ладонях указывали, что смерть его уже близко.
Мистика открывается лишь тому, кто способен принять её всей душой, полностью, без остатка, без малейшей крупицы самовлюблённого критиканства. Ничтожнейшая попытка приостановить погружение в её неведомые глубины, «здраво их оценить», мгновенно разрушает мистицизм, вышвыривает сознание прочь.
Наша мнимая «здравость рассудка» подобна в этом случае взбесившемуся слону в лавке
