занятия первой смены. На выходе из класса Эрика Георгиевна, «классная», задержала меня.
– Из НКВД звонили, велели тебе явиться.
– Зачем?
– Ты что – не знаешь?
– Нет, а что я должна знать? Что я такого наделала?
– Ты в самом деле не знаешь, из-за чего?
– Ну, конечно же, не знаю!
– И родители ничего не говорили?
– Эрика Георгиевна, я не была дома уже больше месяца, давно родителей не видела, что вы меня пугаете?
Она улыбнулась:
– Не думала, что не знаешь, – и, глядя в глаза-копейки, обняла. – Похоже, родители, оберегали тебя…
– От чего?
– Не пугайся. Ты – немка, а все немцы, достигшие 16-летнего возраста, каждый месяц пятого числа отмечаются в комендатуре – являются на регистрацию и перерегистрацию.
– А-а-а! Во-от оно что! – с чувством выдохнула я. – Никуда не пойду: не преступница, да и нет мне ещё шестнадцати!
– Могут возникнуть неприятности.
– Посмотрим! – вырвалось жёстко-угрожающе, и, не попрощавшись, я направилась к выходу, демонстративно подчёркивая, что разговор окончен.
– Тоня, прошу, сходи!
– Нет! – зло, в пол-оборота, бросила я, удаляясь, будто виноватой была она.
Неделя прошла в ожидании – никто не беспокоил. В следующую субботу за нами опять приехали. Три длинных тулупа, чтобы они согрелись, занесли в школу. Так как я от школы жила ближе других, возчик зашёл к хозяйке попить чайку и погреться.
Через час сани скользили по укатанному снегу в сторону Степного Совхоза. Мороз был не менее тридцати, ноги в старых, не раз латаных валенках мёрзли.
– Давайте к тёте Марусе заедем – погреться. Ведь по пути, через Кучук едем! – просила я возчика.
– К нашему приезду мать Маши вытопит баню, надо успеть, а завтра в обед – назад.
– Ненадолго же! Самое большее – полчаса.
– Скоро темнеть начнёт. Сбрасывай тулупы, кто замёрз, и бегом за санями!
В длинных тулупах мы с Машей тяжело шагнули на снег, быстро согрелись, взобрались на сани, придвинулись плотнее друг к другу и не заметили, как задремали. Очнулись, когда вдали мигали одинокие огни.
Открыла дверь в маленькую кухоньку, и на мне, соскучившись за месяц, повисли малыши. Мама и альтмама обнимали, папа Лео услужливо дожидался очереди. Поужинали, и мы с матерью отправились в баню – своей у нас не было.
– Ничего не говорила? – задумчиво в банной жаре спросила она, когда я рассказала о разговоре с Эрикой Георгиевной. – Думала рано, но сходить надо!
– А зачем вызывают, если ещё не подошло время!?
– Почём мне знать? На летних каникулах школа не работает – может, поэтому?
– Целых полгода ещё! Не пойду!
– Не напрашивайся на неприятности!
– Если пойду, то только затем, чтобы сказать,
