повалился на скрипучую кровать, закрыл глаза и погрузился в сладостные воспоминания. Трудно сказать, сколько времени он провел так. Это был не сон, но что-то близкое, что отрывает от привычных повторяющихся картин бытия, каким видится оно из утренней хмурой мглы: поисков хлеба и тепла, и так каждый день, все дальше от начала, ближе к концу. Это было одно из редких воспоминаний, которые не даются умом, которые нельзя предсказать, которые вбирают в себя весь мир и удивляют, потому что само ощущение равно прозрению, рождению заново, пониманию, как и во имя чего дается жизнь.
За дверью раздались крики, топот ног и в комнату ворвались люди. Михаил знал всех. Его попутчики, они и раньше не жаловали его. Михаил – с репутацией любимчика герцогини – не вызывал дружеских чувств. Но теперь лица были налиты тяжелой хмельной злобой. Михаил очнулся от грез и сел на кровати. Один из вошедших схватил его за воротник рубахи и рывком поставил на ноги. Михаил ударил его в лицо и отскочил к стене, пытаясь защититься. Но десяток ударов, сыплющихся со всех сторон, опрокинули его на пол. Очнулся он уже на набережной. Его окатили водой прямо из канала, и он встал, шатаясь и дрожа от холода. Вдалеке над заливом вставал густой белый туман. Руки его были связаны.
– Иди. – Удар в спину, и толпой они отправились к дому герцогини. Его вытолкнули к креслу, на котором восседала Миллисента. Последний удар поставил его на колени. Герцогиня рассматривала, будто видела его впервые – безразлично и холодно. Стояла напряженная тишина. Наконец, Миллисента произнесла, медленно выговаривая слова. – Объявляю тебе и всем, кто слышит меня сейчас. Ты обвиняешься в убийстве кавалера Альберта. Отвечай, правильно ли ты понял мои слова.
Михаил попытался вскочить, но новый толчок бросил его лицом вниз.
– Пусть встанет. – Распорядилась герцогиня. – Не мешайте ему говорить. Пусть защитит себя во имя справедливости.
Стоять было трудно, он шатался. Тяжелый гул стоял в голове, мешал пробиться к помраченному сознанию. Он ощущал за спиной толпу негодующих людей, обернулся и первое, что увидел – оплывшее от слез лицо своей возлюбленной. Мати рыдала, не скрываясь, в голос. Ни капли сочувствия или снисхождения не нашел Михаил в ее взгляде. Только злобу.
– Говори. – Приказала герцогиня. – Тебе, должно быть, есть, что сказать.
– Не знаю. Я не видел Альберта со вчерашнего дня.
Герцогиня, не спеша, оглядела его. – Ты говоришь, нечего сказать. Так? – Михаил молчал. – Кавалер Сальмон повтори свои слова.
– Сегодня, только начало светать, мы обнаружили Альберта без чувств, раненого на ступенях площади Святого Марка. Мы привели его в сознание. Он очнулся только на мгновение, прежде чем умереть. И назвал имя своего убийцы.
– Ты можешь повторить его? – Бесстрастно спросила герцогиня.
– Он здесь. – Михаила толкнули в спину. – Альберт умер, едва мы попытались поднять его.
Михаил протестующе замотал головой и рванулся вперед, будто искал защиты у герцогини,
