своим весом увлекая его на дно.
– Вы хорошо говорите по-русски, – сделала спутнику комплимент Зина.
– У меня в России жена, Аннушка, и дочь. А у вас там кто?
Девушка поднесла руку к груди, ощутив на груди подвешенную на цепочке пуговицу из коллекции Досифеи Никандровны – подарок Тимофея.
– Жених.
Мужчина понимающе кивнул головой:
– Помогай вам Бог…
«…Помогай Бог Зиночке пережить нашу разлуку».
Через щель в потолке Тимофей заметил, что наступило утро. В начале марта в северных широтах светает рано. Он привычно сунул руку в карман, чтобы посмотреть на часы, но вспомнил, что на всякий случай оставил их дома.
Рядом беспечно посапывал Аполлон Сидорович. «Словно в спальне на кровати», – позавидовал Тимофей, глядя на вольно раскинувшегося на коврике библиотекаря, и поёжился: в подвале было довольно прохладно.
Бесшумно ступая, чтоб не разбудить сокамерника, он измерил шагами тесное помещение. Четыре шага поперёк и пять шагов вдоль, крашеные зелёные стены, у пола изъеденные жёлтым грибком, над головой низкий потолок, до которого нетрудно дотянуться рукой.
С час Тимофей просидел на полу, прислушиваясь к каждому шороху, потом сделал гимнастику, чтоб хоть немного согреться, и постарался добраться до закрытой толстым стеклом и решёткой щёлки в фундаменте.
– Бесполезно, – раздался за спиной бас проснувшегося библиотекаря, – я уже пытался.
Оба услышали, как лязгнул замок на двери, и красноармеец поставил на пол котелок с кашей и двумя воткнутыми ложками.
– Как на приёме у библиотекаря великого князя Константина Константиновича, – грустно пошутил Аполлон Сидорович, памятуя об изысканных угощениях в Константиновском дворце. Он пододвинул незамысловатую еду к Тимофею.
Вдвоём они мгновенно управились со сваренной на воде пшёнкой и принялись обдумывать своё положение.
– Старый я болван, – сетовал Аполлон Сидорович, дочиста облизывая погнутую об дно котелка ложку, – мало того, что заблокировал потайной ход, – а мы по нему могли бы выбраться наружу, – так ещё и отправился прямой дорогой в пасть к большевистскому Вельзевулу и вас с собой потащил. – Он шевельнул огромными ступнями, обутыми в крепкие старомодные башмаки, и уныло опустил лысую голову.
Тимофей порывистым жестом остановил его самокритичные излияния:
– Господин библиотекарь, я пришёл не за вами, а за Всеволодом и без него не уйду, так что не корите себя понапрасну.
Немного раздумав, Тимофей решил не посвящать хранителя в их с Крысей заговор. Мало ли что… Так будет лучше.
До середины дня заключённые сидели прижавшись спина к спине и почти не разговаривали, думая каждый о своём. Тимофей переживал за родителей и мечтал о Зиночке, а Аполлон Сидорович горевал об утраченной библиотеке Езерских, начало которой
