сваленных в подворотнях. Я вдруг ощутила безотчетную и глупую радость, для которой не было причин, кроме этого светлого утра, моей юности и любимого дела.
Мобиль мэтра Даттона ждал нас на заднем дворе. Эта рабочая лошадка сильно отличалась от элегантной повозки, которую я наняла на вокзале в день прибытия. Рядом с сиденьем возницы располагалось еще два места для пассажира, а сзади – вытянутый фургон, сейчас заваленный коробками и свертками. В столице на подобных перевозили пациентов, когда требовалось срочно доставить их в больницу, а в маленькой больнице использовали, видно, для всех случаев жизни.
Мэтр Ланселот сел за рычаги управления, вдавил в панель выпуклый янтарный кристалл. Мобиль вздрогнул, будто живой, заурчал. Внутри него словно забилось сердце.
– Коробки с наборами для новорожденных и вещи для женщин от благотворительного общества, – пояснил мой руководитель, не глядя указав себе за спину. – Развезем, раз уж все равно выехали на обход.
Чем только не приходится заниматься начальнику провинциальной больницы!
– Монна Озис очень добра, – сказала я, безуспешно пытаясь скрыть иронию в голосе.
Мэтр Ланселот хмыкнул:
– Окружила заботой.
– Или просто – окружила.
Вот и кто меня тянул за язык? Я тут же уставилась в окно, делая вид, что я ничего не сказала. Нет-нет, вам почудилось! Но, пока отворачивалась, уловила в зеркале заднего вида, как на лице мэтра Даттона мелькнула улыбка. Однако он тут же снова сделался серьезен.
Пока мы пробирались по узким улочкам – именно пробирались, то и дело останавливаясь, чтобы не наехать то на очередного шалопая, выбежавшего на дорогу, то на прогуливающихся кумушек, – мэтр Ланселот рассказал, чем нам сегодня предстоит заниматься.
Ничего сложного: мы навестим беременных, которым вот-вот рожать, посмотрим, в каких условиях они живут, как себя чувствуют, и в случае необходимости направим в больницу. Район у нас бедный, иногда семья с детьми ютится в одной комнатушке. Матери семейства порой с радостью соглашаются на роды в больнице, потому что это единственная возможность для них как следует выспаться, наесться и отдохнуть. Но другие отказываются оставить семью и на пару дней, особенно когда на мужа в хозяйственных делах надежды мало.
Я держала в руках деревянный планшет с пришпиленным к нему листком, где были записаны адреса и имена. Не так много женщин, чей срок беременности подходит к концу: пять на сегодня.
Первой в списке стояла некая Белрикс Шмулле. Мэтр Ланселот остановил мобиль у трехэтажного желтого, в потеках воды, дома. В открытых окнах и на крошечных балкончиках сушились вещи, у подъезда в песочнице возились чумазые, но очень довольные маленькие оборотни: серая шерсть забавно топорщилась на загривках. Вот двое мальчишек повздорили из-за обломка ракушки, и у обоих удлинились уши и клыки. Сорванцы с рычанием бросились друг на друга, покатились по земле. Мой руководитель практики отловил одного за шиворот, приподнял.
– Здравствуй,
