состоялись первые дебаты по вопросу китобойного промысла. Теперь появились политические партии. Стортинг обеспечил себе более серьезный контроль над правительством после борьбы с королем и прежним консервативным правительством. Министры стали участвовать в дебатах в зале заседаний и получили отдельные места в первом ряду. На этот раз в обсуждении вопросов, связанных с китобойным промыслом, принял участие сам премьер-министр Отто Блер. Также все мужчины получили теперь избирательное право. Депутаты Стортинга, решавшие судьбу китобойного промысла, были избраны мужчинами из всех социальных слоев общества, в том числе наемными рабочими и рыбаками, не владевшими крупной собственностью, то есть теми группами людей, которые раньше не имели доступа к политике.
Эгеде-Ниссен зачитал с трибуны заявление от руководства муниципалитета и от профсоюза рабочих и рыбаков городов Финнмарка. «Собрание требует полного запрета на охоту на все виды китов по всей стране», – такое решение, например, приняли более двухсот рыбаков в Вадсё. Эгеде-Ниссен принадлежал к левому крылу своей партии. Впоследствии он стал коммунистом. В деле о китах он был солидарен со священником-социалистом Альфредом Эриксеном из Тромса. Осенью должны были состояться парламентские выборы, и в борьбе за первые мандаты для Рабочей партии Альфред Эриксен и остальные кандидаты от Северной Норвегии использовали вопрос о китах везде, где только предоставлялась такая возможность. Правые, напротив, были на стороне китобоев.
Разногласия по китовому вопросу приобрели политическую и партийную окраску. Это дело стало символом других требований народа в Северной Норвегии и получило воплощение в классовой борьбе. Комитет по охране китов также с большим удовольствием играл на страхе властей перед Россией. Он предупреждал, что «каждый выстрел в кита» является «выстрелом в норвежское правительство и норвежский флаг в Финнмарке».
В правящей партии левых не было единодушия по китовому вопросу. Правительство Отто Блера выступило за полный запрет промысла сельдяного полосатика и горбача. Королевская пропозиция, обсуждавшаяся в Стортинге 2–3 июня 1903 года, также содержала запрет на буксировку на берег и разделку туш китов охраняемых видов, добытых в международных водах. На практике это означало полную остановку промысла с баз в Норвегии, поскольку синего кита осталось мало. Сторонники китобоев в Стортинге оборонялись как могли. Они добивались переноса дела. Кроме того, они требовали лучше разъяснить права китобойных обществ на компенсации в случае ликвидации отрасли.
Дебаты получили драматический поворот утром 3 июня. Пришли новости о масштабном разбойном нападении на китобойную станцию в Финнмарке. «Фабрику ночью полностью уничтожили», – значилось в только что пришедшей телеграмме, которую депутат из Тёнсберга зачитал с трибуны. Две ночи подряд сотни рыбаков, которые находились на берегу в рыбацком поселке Мехамн по случаю праздника Троицы, нападали на станцию7. Ранее она принадлежала ныне покойному
Niemi 2003, дата исправлена по протоколу заседания Одельстинга.
