target="_blank" rel="nofollow" href="#n510" type="note">510, казалось, что у него развязаны руки, чтобы вести свою Дойчландполитик так, как он хотел.
Сразу по возвращении в Бонн Коль начал планировать детали своей встречи с Хансом Модровым в Дрездене, назначенной на 19 декабря. Но ни один западногерманский канцлер не мог позволить себе воспринимать нечто как должное. И это был урок, следовавший из сорока лет истории, на протяжении которых ФРГ всегда зависела от оккупационных держав, всегда несла на себе бремя гитлеровской эры, всегда ощущала отсутствие суверенитета. Одним из беспокойств было французское объявление 22 ноября о том, что Миттеран посетит ГДР 20 декабря. Почему именно сейчас? Формально поездка была ответным визитом на визит Хонеккера в Париж в январе 1988 г., но Коль был обижен тем, что его – наиболее заинтересованную сторону – обошли. На более глубинном уровне он ощущал, что французский президент был двуличен – обещал поддержку Колю и движению к единству, хотя очевидно помогал слабеющему несостоявшемуся государству ради собственных интересов Франции. Более того, 6 декабря Миттеран встретился с Горбачевым в Киеве для переговоров о Германии и Восточной Европе. Попасть в ГДР до Миттерана было важнейшей причиной для назначения встречи Коль–Модров на день раньше511.
8 декабря взорвалась другая мина. Коль узнал, что послы Четырех держав собираются встретиться в Берлине для обсуждения текущей ситуации. И не просто в Берлине, а в здании Союзной комендатуры, означавшем для немцев центр оккупационного режима в 1940-е гг. и место, которым не пользовались с 1971 г., когда было подписано четырехстороннее соглашение о допуске в город. Советы, судя по всему, пытавшиеся извлечь для себя пользу из саммита ЕС, пригласили на обсуждение на 11 декабря, всего лишь через три дня. Когда старшего французского офицера спросили, а не будет ли Бонн недоволен этой встречей, он ответил: «В этом и смысл ее проведения». Правительство Коля было в ярости; его гнев смирило лишь обещание американцев, что они позаботятся о том, чтобы повестка дня была ограничена одним Берлином, а не стала обсуждением германского вопроса в целом. Что касается того, что произошло в тот день, то американцам потребовалось применить изрядные дипломатические усилия, чтобы нейтрализовать эту довольно грубую русскую уловку придать Четырем державам какую-то формальную роль при решении германского вопроса512.
Поскольку все это произошло через несколько дней после того, как Горбачев набросился на Геншера, то советская демонстрация силы в Комендатуре была предназначена для канцлера, чтобы он предпринял усилия объяснить свои 10 пунктов Горбачеву и ответил на советскую критику. Коль поручил Тельчику набросать личное послание к советскому лидеру, занявшее одиннадцать машинописных страниц и содержавшее очень тщательно подобранные аргументы.
В своем письме Коль объяснял, что его мотивом при подготовке «Программы из 10 пунктов» было стремление прекратить лишь реагировать
Teltschik
Zelikow & Rice
