загадочно погибла. Говорили, будто охотник ее застрелил за непослушание. Отец с ним объяснялся, но мне ничего не сказал. Мама и я были очень огорчены.
В 1936 г. она стала одной из двух женщин, аттестованных в Грозном Наркомпросом преподавателями полной средней школы, о чем получила грамоту, подписанную наркомом. А в следующем году закончила Ставропольский пединститут. Ее приглашали туда в аспирантуру, но на новый переезд и даже временное уменьшение заработка семья не решилась. Родственники гордились ею. На вечеринке в честь ее успехов отец и Павел Михайлович спели ей величальную и «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана». Она со слезами вспоминала то счастье будучи в возрасте 95 лет в 1995 г.
Мама вела домашнее хозяйство и по утрам, и по вечерам – до или после школы выполняла всю домашнюю работу: делала покупки, готовила, убирала, стирала. Если требовалось, бралась за любое дело: шила, вязала, лечила.
Вставая раньше всех, она бежала на базарчик за банкой свежей простокваши, а затем на общей кухне жарила оладьи и кипятила воду. Оладьи с простоквашей составляли наш обычный завтрак, завершавшийся выпивавшимся залпом стаканом чая, кофе с молоком или компота. Картофель стоил дороже и его мы ели мало, а яйца еще дороже и в нашем рационе вовсе были редкостью.
Раз в два-три дня мама успевала сварить кастрюлю обычно постного борща для обедов. Только осенью Судаков, с которым мы не теряли связи, продавал нам немного свинины или телятины. Кроме того, раз или два в три месяца она покупала по живой курице, разделывать помогали соседи. Только тогда борщи и овощи, макароны или каши были с мясом. Летом ели много зелени, овощей и фруктов, часть из них мама успевала консервировать или сушить. У соседей, имевших корову, утром покупала нам полуторалитровую бутыль молока, которую мы (в основном я) ежедневно опустошали.
Нас – детей – хозяйственными заданиями мама не загружала: только убери за собой да купи то или это. Дети обедали после возвращения из школы самостоятельно, разогревая приготовленную мамой еду на общей кухне, а родители – ближе к вечеру. Иногда я по своей инициативе подкреплялся луком с хлебом и подсолнечным маслом или поджаривал на этом масле помидоры с луком. Лучшего я не знал, и такое питание казалось мне прекрасным, хотя родители помнили лучшее и имели иное мнение.
Как и у мамы, наши одежды были простыми. У папы кроме смены белья имелись один костюм, пара брюк и рубашек. Нарядов ни у Тани, ни у Лены не было. Я ходил в коротких штанишках и мечтал о брюках, которые мне впервые сшили только к восьмому классу. Обувью всем служили парусиновые туфли, а зимой – ботинки.
Мама была так загружена, что не имела возможности оглядываться, раздумывать и рассказывать о прошлом. В те годы только мало-помалу в основном у тети Поли удалось выведать, что родилась мама в 1900 г. и росла с сестрой Пелагеей и братом Дмитрием в семье своих родителей – Гавриила Петровича и Анны Яковлевны Макеевых в Волчанске. Весной 1917 г. она закончила
