плесени?
– Ну, твоего человечества.
Я знал, что Жора давно растерял все симпатии к современному миру и жадно искал пути к его улучшению. Он все чаще задавался вопросом: почему? И разве ничего нельзя изменить?
Пока Жора расточал филиппики нынешнему устройству мира и несовершенству цивилизации, я вдруг подумал о том, что и меня не все устраивало в этой жизни, в жизни этих людей, этой страны и даже этой планеты. Я поймал себя на мысли, что во многом – во всем! – солидарен с Жорой. И готов за ним следовать. В рай или в ад, куда? Я не знал. Во всяком случае, наши мысли, как это часто бывает у… у братьев по разуму, сходились на одном: пора! Но как?.. Я понимал лишь одно: нужно спешить! Бежать!!! Но куда?.. И что же все-таки позволяет нам разгадка архитектоники генома?
– А тут еще и ты со своими клонами, – огорченно заключил он.
– Прости великодушно, – улыбнувшись, повинился я, – знаешь, эти клоны…
– Да знаю я, знаю я тебя… Ну как тебе Пракситель, – ухмыльнулся он, – как я тебя…
Жора, как гюрза, клюнул головой пространство.
– …клюнул, – подтвердил он.
– Гадюка, – сказал я, – умеешь! Укусить!
– На вот, держи, – он добыл из своего непременного желтого портфеля Тинин томик стихов, – на… почитай-почитай…
– Ааа! – вскрикнул я, – так вот где… А я обыскался весь… А ты, змей… Даже на память… Нравится?
– Да ладно тебе… Забыл отдать… Хорошая подложка под сковородку…
– Что?!!! – я вскочил со стула, как ужаленный, – что ты сказал?!!
– Сядь, – мирно сказал Жора, – не кипятись… ну… стишки… ну, так… Ты ее уже разыскал? Как она?
– Кого разыскал? – я все еще был зол.
– Ну, эту твою Тину-картину… как там ее?
– Ты рехнулся, Жор? Как разыскать, когда разыскать, зачем разыскать?.. Ты, брат…
– А я бы разыскал, – смял он манжету моей рубашки, – будешь потом локти кусать.
– С чего бы вдруг?
– Сам знаешь с чего!
Я так и не сообразил, почему мы вдруг прилипли тогда к этой Тинешэ. А Жора, Жора, совершенно равнодушный не то что к Маяковскому, не то что к Пушкину или Есенину, но даже к «To be or not to be», даже выучил ее Праксителя! Я, конечно же, был поражен, потрясен: что заставило?!!
Когда нас попросили освободить кафе, был третий час ночи. Жора аккуратно сложил салфетку и сунул ее в задний карман джинсов, уложил в переполненную пепельницу дымящийся окурок и, заглянув мне в глаза, спросил:
– Ну что скажешь?
Он вдруг протянул свою правую руку и пальцами доверительно прикоснулся к тылу моей левой ладони.
– Ты совсем не слушаешь меня. Сидишь, молчишь…
Возникла пауза, заполненная тишиной, – мне нечего было ему сказать.
– Ты опять что-то там придумал? – спросил он.
– Нет.
