и, присев на корточки рядом с Талосом, вытерла его изуродованное лицо, распухший рот, заплывшие глаза.
– Ты сможешь встать? – спросила она. – Или мне сходить за отцом?
– Не надо, – ответил Талос. – Я весь в синяках, но, кажется, цел. Помоги мне, вот так. Дай посох.
Девушка протянула ему посох, Талос оперся на него и обхватил левой рукой плечи Антинеи. Он встал и размял затекшие конечности, после чего они медленно тронулись в путь. Время от времени они останавливались, чтобы отдохнуть. Они доковыляли до дома Пелиаса, когда солнце стояло высоко в небе. Отец Антинеи услышал лай собак, вышел во двор и побежал навстречу им, потрясенный увиденным.
– Во имя богов, что стряслось? – спросил он испуганно. – Что они с вами сделали?
– Отец, помоги! Скорее! – воскликнула девушка. – Талос ввязался в драку, чтобы защитить меня от молодых спартанцев; он чудом спасся.
Юношу положили на кровать и укрыли шерстяным одеялом. Его знобило от перенесенного потрясения и от лихорадки, которая охватила его из-за жестоких побоев.
– Прошу, – произнес он слабым голосом, – ничего не говорите маме и деду, они умрут от страха, если узнают.
– Не волнуйся, сынок, – успокоил его Пелиас, – я пошлю кого-нибудь предупредить, что ты останешься у нас на несколько дней, чтобы помочь подготовиться к празднику и убрать сено. Как только поправишься, сможешь вернуться и придумаешь какую-нибудь историю. Скажешь, что упал в расщелину.
– Да, хорошо, – пробормотал Талос и опустил веки.
Пелиас посмотрел на него со слезами на глазах, затем обернулся к Антинее и встретился с ее испуганным взглядом.
– Иди надень другое платье, – сказал он. – От того, что было на тебе, почти ничего не осталось. Потом возвращайся и не отходи от него ни на миг. Мне пора идти в город к хозяину. Через два дня праздник, а у меня еще много дел. – Он вышел, закрыл за собой дверь, и дом погрузился в темноту.
Талос, совсем обессиленный, заснул крепким сном. Время от времени он ворочался на постели и слабо постанывал. Его стоны пугали Антинею, и она подвигалась поближе к Талосу, чтобы лучше видеть его лицо в тусклом свете очага, потом возвращалась на свой табурет и застывала, сложив руки на коленях.
Пелиас вернулся домой, когда начало смеркаться.
– Как он? – тихо спросил старик, войдя в комнату.
– Вроде лучше. Спит спокойно, и жар, кажется, спал. Но взгляни на его опухоли!
Пелиас приоткрыл створку окна и впустил через щель немного закатного света. Его лицо дрогнуло, когда он увидел распухшее лицо Талоса, покрытую синяками грудь, ободранные и окровавленные руки. Он сжал кулаки.
– Мерзавцы, – пробормотал он сквозь зубы, – мерзавцы. Это отпрыски самых знатных семей города! Бритос – сын Аристархоса, Агиас – сын Антимакоса, Филархос – сын Левкиппоса.
– Откуда ты знаешь их имена? – удивленно спросила Антинея.
– От
