что сохранилось немного картошки, когда-то дешево купленной в Осиновом. Поставив варить ее, Артур специально плотно закрыл дверь, чтобы надышаться целебным паром, выгнать из себя ладожскую простуду. Картофельная баня для городского человека, чуждого свежего вольного воздуха.
Сидел в поту, макал в соль оранжевую картошку, будто солью хотел наесться за неимением настоящей еды.
Совсем рядом с лицом лежащего Артура послышался стук, будто кто за стеной пытался ему что-то сообщить. Стало понятно, какая она, эта стена, тонкая. За ней послышался вой дрели. Внезапно над головой появилась дырка, в ней вертелся наконечник сверла. На лицо струйкой посыпалась цементная пыль.
С той стороны послышалось шуршание – там стенку штукатурили, облагораживали. Там она станет не просто стеной, а частью какого-то интерьера. Лежащий здесь смотрел на древние, много лет неизменные и засаленные до исчезновения рисунка обои. Слышно, как за ними сыплется песок.
Артур обнаружил, что лежит на диване, так и не раздевшись. Извне доносились голоса. Слов не разобрать, но понятно, что один ругается, а несколько других его успокаивают. Мол, и так пойдет. Отчетливо угадывался мат, бодрая утренняя ругань.
За последнее время Артур наслушался строительных терминов и уже стал понимать их. «Поднять кладку», «ложить плитку», «токнуть ебом».
Перебивая другие, послышался женский голос. Вышедший из своей комнаты Артур увидел, что пришла продавец из магазина, принесла еду строителям. Чета Куксенко имела и свой продовольственный магазин.
Сейчас при утреннем свете увидел, какая она большая, квартира единственных теперь соседей, неестественно просторная для советского сознания. Артур пробирался мимо, среди штабелей кирпича и мешков, кажется, с алебастром – каких-то нерусских, с яркими, праздничными почти надписями. Один из строителей, глядя на Артура, сказал:
– Хозяйка тебе гальюн отдельный делать не велела. Вот отделимся стеной от тебя, и останешься ты сиротой.
– И куда потом? Во что? – обескуражено произнес, остановившись, Артур. – Все человеческое мне не чуждо.
– Этого не знаю. Хозяйка…
– А хозяина не видел? – не дал ему договорить Артур. – Серегу?
– Нет. Не был…
– Хозяин этот кормит хорошо, только странный продукт всегда присылает, – сказал другой строитель, высокий, пожилой, с бледно-желтым лицом и темными, будто накрашенными, бровями. Кажется, таджик. – Вот прислал, как его?.. Адвокадо. Может, думал, что испорченные?
– Авокадо, – пробормотал Артур. – Или аллигаторова груша.
Заглушая другие запахи, на кухне пахло уксусом. В доме напротив в окне тоже видна кухня, но настоящая, коммунальная. Там кто-то сосредоточенно склонился над кастрюлькой. Даже понятно, что он варит пельмени. Кидает их в кастрюлю по одной штуке, будто считает. Плотный завтрак.
На остатках
