наперекор,вернётся, ближе к осени увидишь,
ты поутру в косынке белой выйдешь
на косогор…
Я – блёсточка,
я пламени сродни,
и пряный ветер мне крылами машет,
и раздаётся «родненькие», «наши»,
и уползает серое «они» –
в былые дни…
Я ленточка,
я след под синевой.
Сквозь даль и боль за мной стремится стая –
земная тень
кровит, не зарастая
полынь-травой…
В одну реку не войти дважды[4]
Всё было вправду: травища колкая, жара безумного сентября. И речка тоже… вполне знакомая. Не знак, не символ – а свет и рябь.
Для красоты и придумать нечего: ивняк, тропинки извив косой. Садись в «шестёрку» – и на конечную, туда, где трасса свилась в кольцо.
Стволы замшели и закосматели. Крапивный полк обступил бревно… Я там прогуливала занятия – с одним парнишкой, давным-давно. Лучи нежарки, в листву упрятаны. Тянусь губами – соринку сдуть… Бегу, взвихряю босыми пятками щекотный, мягкий, песчаный путь…
Три новостройки, вишнёво-тёмные, авто, газончики и кусты. Сараи, временем не сметённые… и непролазный глухой пустырь. Крошится мост, все ступеньки – осыпью, и ржавь, и ветер на вышине. Да сколько ж лет с той пригожей осени… Мне стало больно? А знаешь, нет.
Беречь билеты, записки, фантики, не по размеру хранить тряпьё, лелеять искры былой романтики, терзая душеньку, – не моё.
На речке лодка: парнишка с девочкой. На небе – облачное крыло. Всё хорошо, что – сбылось и сделалось. Всё хорошо, что – давно ушло. И я, другая, гляжу без зависти. Теряюсь в смехе и брызготне.
Босые ноги – в прохладной заводи. И солнце – в полуседой копне.
Осока гладит лохматым кончиком. Поёт девчонка, скользит весло. И не печально мне. Вот нисколечко. А нежно, памятно и тепло…
За семью замками[5]
Велик. Далёк. Настолько, что в горле ком.
Закован: что ни правило – то запрет.
Ты ждёшь меня за первым своим замком –
парадный и похожий на свой портрет…
Ты говоришь: «Я скучен и нелюдим.
Тебе цвести и петь, это я умолк».
Ты говоришь «не верю» и «уходи».
Я молча открываю второй замок.
А третий – хитрый. Сказкой его шатну.
Ты с детства – будто маленький часовой.
Ты не играл в игрушки – скорей, в войну.
И в шахматы, и, кажется, сам с собой.
Четвёртый – перекошен, кривится вязь.
Изящно лгут наклонные письмена.
Его закрыла та, что тебе клялась.
Подосланная, милая допьяна.
У пятого облупленные бока.
У пятого затерянные ключи.
Твой друг – который вот он, наверняка…
Тебя продавший… купленный… зло молчит.
И чаяния, и планы таить хитро.
И делать вид, что там, впереди – зенит!
Шестой –
