но завсегдатаи клуба, похоже, чувствовали себя превосходно. Да и Стас не обращал внимания на яркие огни, спокойно рассказывая и показывая, где что находится. Впрочем, его-то можно отнести к завсегдатаям, если он проводит здесь каждые выходные, но я была в клубе в первый раз в жизни, и с непривычки у меня даже разболелась голова.
Стас проводил нас к сцене, удобно устроил возле барной стойки, велев симпатичному кудрявому бармену налить нам все, что мы пожелаем, и убежал. И теперь я смотрю на то, как он с гитарой на плече выходит на сцену, садится на стул, поправляет и проверяет микрофон, устраивает на коленях гитару – ту же самую, из светлого дерева, на которой играл в субботу дома у Мишки. На груди поверх футболки у него болтается кулон в виде гитары. Это я подарила его ему на 23 февраля. Тогда он сразу надел его и больше, видимо, не снимал. Во всяком случае каждый день с тех пор я вижу этот кулон на нем, и это приятно согревает сердце. «Надо сфотографировать его!» – бьется в голове мысль. Я поднимаю телефон и делаю пару кадров.
В толпе кто-то визжит, Сашка рядом со мной оглушительно орёт, и Стас, посмотрев в нашу сторону, улыбается своей кривой улыбкой. Я вспоминаю, что обещала ему хлопать громче всех, и, подняв руки над головой, хлопаю изо всех сил, хотя он ещё даже не начал петь.
– Добрый вечер, – негромко произносит Стас в микрофон, а потом сразу, не дожидаясь ответной реакции зала, ударяет по струнам. Я узнаю первые аккорды одной из песен "Нирваны" и вспоминаю один из концертов Курта Кобейна, где он, тоже светловолосый, в похожем кардигане, вот так же сидел перед зрителями в обнимку с гитарой и хриплым голосом пел свои песни. Только он тогда уже был мировой знаменитостью, а у Стаса – я точно знаю – ещё все впереди. Он легко берет ноту за нотой, поёт не фальшивя, чисто произнося каждое слово. Он рассказывал, что много лет занимался английским и до сих пор продолжает это делать, так что его правильное произношение и хорошее знание языка меня не удивляют. Удивляет – в хорошем смысле – меня другое: невероятная, мощнейшая энергетика, которая волнами исходит от Стаса и пульсирует по залу, передаваясь от зрителя к зрителю. Не почувствовать эту энергию просто невозможно, и я воспринимаю абсолютно как должное, когда после окончания песни Стасу аплодирует весь зал. Я хлопаю так, что, кажется, отбиваю ладошки, но мне все равно. Я хочу, чтобы он увидел, почувствовал, как я горжусь им, как мне нравится то, что он делает, как он поёт. Повернув голову к друзьям, я с радостью вижу, что хлопают и они. Энди склоняется ко мне через Сашку и кричит, пытаясь перекричать музыку – Стас вновь начинает играть:
– У него идеально поставлено дыхание! И диапазон мощный!
Я киваю. Я в этом совсем не разбираюсь и не знаю, как это – идеально (и не идеально тоже) поставленное дыхание и мощный диапазон, но Энди окончил музыкальную школу, он понимает в таких вещах, и, если он говорит, значит, так и есть.
Стас поёт что-то из "Металлики", "Скорпионс",
