многое в мире ей виделось по-другому. И преображение это Клавино Евгений Иванович ценил всем нутром. Они и так дружно и хорошо жили, а после Клавиной болезни они вообще относились к жизни, как к волшебному чуду, и молились, и радовались каждому дню. Они всем в округе поднимали настроение и, не осознавая того, сами учили других ценить жизнь.
Попив молока, путник потеплевшим голосом произнёс: «Спаси вас Христос, добрые люди!» За всё это время, по какому-то странному стечению обстоятельств, они даже не спросили, как кого зовут.
И теперь человек этот поинтересовался об их имени. Женя не переставая думать о том, что они, наверное, по возрасту ровесники будут, а как всё же по-разному живут на земле, смущённо ответил: «Меня Евгений Иванович зовут». Услышав это, странный человек дальше продолжал рассказывать о своих мытарствах. Муж и жена, словно под гипнозом, стояли и слушали:
– Я много грешил в жизни, вот и дал самому себе обет, что на коленях дойду до святых Саровских мест. Поклонюсь мощам святых, и буду молить о спасении своей души. Я ведь – не инвалид какой, – я ходячий! Не понимал я раньше многого. Думал, что от жизни надо брать всё, – вот и брал! Нет, Евгений, не это главное». И вдруг он замолчал.
И в это короткое затишье Женя спросил: «Коленям-то, наверное, больно? Я на тебя гляжу, а внутри страх берёт».
– Да! Поначалу и правда боль чувствовалась, а потом привык. Святые люди за нас, грешников, молились, а мы, дураки, этого не понимали. А святые знали, что мы рано или поздно прозреем. Им это ведомо было… Ты езжай, Евгений! Вот и жена твоя, небось, заждалась?! Дай Бог тебе и семье твоей здоровья. И вдруг, посмотрев на небо, совсем не как повидавший жизнь мужик, а словно ребёнок, заговорил:
– Только, Женя, простит ли меня отец Серафим за грехи мои, не знаю! Но если не помру, то дойду. Мне ведь не смерть страшна, мне покаяться надо. Может быть, я вас, шоферов, от греха уберегу, кто знает. И, уже плача, прошептал:
– Вот посмотрел на меня, Евгений, и поезжай с Богом! На том и попрощались.
Женя, заводя машину, ещё успел заметить в боковом зеркале автомобиля, как этот странный путник складывал в рюкзак продукты. Всю оставшуюся дорогу до рынка они разговаривали о повстречавшемся на их пути человеке. А Евгений Иванович всё сокрушался, что в спешке так не узнал имени чудного странника.
В этот день Курочкины уже к обеду, как и предполагали, распродали всё мясо. Купили тут же, на рынке, большой арбуз и поехали домой. Евгению бередила душу нехорошая мысль, и как он её ни гнал от себя, она его не отпускала. Он сам себя стал ненавидеть, но поделать уже ничего с собой не мог. И Евгений Иванович стал вслух делиться своими мыслями с женой: «А что, если они, эти люди, так зарабатывают? Ведь идти-то ему до храма осталось день, или того меньше? Может, обманул он нас с тобой, Клава, да и других вот так же облапошивает?»
