– интерьер пропитан духом старой доброй Америки, ведь все мы, в сущности, рабы ностальгии.
В то же время заведует этим патриотическим заведением Анамария Ортиз, эмигрантка из Пуэрто-Рико во втором поколении. Она ставит музыку под стать своему наследию, добавляет в ламинированные меню тостонес и эмпанады[4] и раздает инструкции на кухне на смеси испанского и английского. В волосах у нее ни следа седины, несмотря на почтенный возраст. Она укладывает их в пучок и закалывает его карандашом, которым записывает заказы. Ее внук сидит за дальним концом стойки, склонившись над домашкой, а его мать, дочь Анамарии – Люсия, заведует кухней.
– Тебе точно больше ничего не хочется? – Анамария смотрит на меня черными глазами, прищурив бровь.
Я облокачиваюсь на стойку, в ожидании постукивая пальцами по пластиковому контейнеру.
– Да, просто хочу немножко себя порадовать. Блэкбёрн заходил.
Она качает головой.
– Если он придет сюда, я ему в кофе плюну. А ты – ты береги себя. С такой диетой ты до сорока сердечный приступ схлопочешь.
– Дома обязательно поем что-то полезное, обещаю. – Я улыбаюсь в ответ на беспокойный взгляд. – Спасибо, что присматриваешь за мной.
По правде говоря, после встречи с Ба и поездки в город все, чего я хочу – это раствориться в горячей и соленой жареной юке с адобо[5] по знаменитому рецепту Анамарии.
Я оплачиваю заказ, выхожу на вечерний воздух, открываю контейнер и вдыхаю. Прогуляюсь по городу, поедая юку, анализируя маркетинговые стратегии окружающих нас магазинов. КофеПятница, наверное, не принесет достаточно дохода в нужный срок, чтобы хватило на счета, налоги, уход за Ба. Что еще я могу сделать?
Все жильцы Линкольн Виллидж, как и Анамария, присматривают друг за другом. Вот что я люблю в этом районе – на втором месте стоит возможность везде дойти пешком. Я люблю ветвящиеся улочки, ведущие к театрам, музеям, садам и паркам. Люблю разнообразие зданий: от простых и функциональных до причудливых архитектурных достопримечательностей. Люблю удивительных людей, которых можно здесь встретить, окружающую пестроту.
Впрочем, возможно, вскоре Каштановую улицу будет сложно назвать пестрой. Сегодня вечером я иду, не обращая внимание на все, что мне так дорого, мыслями носясь сквозь мириады терзаний и непригодных решений, как уличный голубь, не желающий садиться на землю.
Через час весеннее солнце зайдет, улицы располосуют длинные тени – темные отражения высоких зданий. Поеживаясь, я застегиваю куртку, засовываю в рот сразу несколько палочек жареной юки и, медленно идя по тротуару, изучаю лавки и магазины.
Окей, Келси, разберись.
Как им удалось сохранить выручку в мире, стремящемуся к коробкам одинаковых магазинов и бесконечному потоку онлайн-всего-на-свете?
А удалось ли? Если присмотреться, видны трещины. Первые вестники разлома, ведущего к краху. Краска отходит. Вывески устарели. Поручни проржавели.
Тостонес – обжаренные ломтики бананов, эмпанады – пирожки из пшеничной муки, обжаренные в масле.
Адобо – соус из специй и уксуса, в котором обваливают уже готовое блюдо. Юка, известный также как маниок или кассава – растение, корнеплод которого после приготовления напоминает картошку.
