усы или пнуть. Мимо прошёл ребёнок.
– От-дам…в…хо-ро-шие ру-ки…
ЧЕГО!?
Шерсть на загривке приподнялась. Я взглянула на повисшего рядом Петро.
– И чего ты удумал, старый чёрт!
– Тише, девонька, не дури.
Я выпрыгнула из коробки и побежала в сторону убежища. Следом явился Петро.
– Не дури, вернись.
– Не вернусь! Зачем нам семья? Разве тебе плохо со мной? Люди! Эти люди могут выкинуть меня на улицу как наиграются. Им нельзя верить! Я верю только тебе…
– Исчезну я! Скоро! Может тебе и прожить без семьи, а домовому никак! Думала за зря вожусь с тобой? По доброте душевной! Ты мой проводник в новый дом! Не найти домовому дома без кошки. Не найти… Вот так-то девонька…
Как-то раз я попала под кипяток. Мама долго зализывала бок что я обожгла. Казалось Петро окатил меня кипятком с ног до головы.
– Вот как. Тебе нужна не я, а дом. Меня выбросят, а ты останешься при деле.
– Да что же выкинут то?
– Мама была лучше меня! Она родилась породистой, домашней кошкой! Только это не спасло её от улицы.
У кошек нет слез. Если бы были, я бы залила ими весь подвал.
– Не ходи за мной, Петро. – Бросила я, и отправилась гулять по крышам.
Чёрная кошка
Я сновала тёмной змейкой. Ныряла под трубами, скользила по парапетам, и смотрела как небо сошло с ума. Его кто-то сильно обидел, и теперь оно плакало большими, мохнатыми снежинками. Швыряло пригоршни снега прям в лицо земли. Мол, посмотри, как мне больно. Дома стояли безмолвно, как нечаянные свидетели, не к месту начавшейся истерики, но глазели пристально, не в силах отвести свои желтые глаза-окошки. И казалось нет больше ничего в этом мире кроме снега, окон, и кошек.
Вот одна. Спокойная, сытая и беспечная, она вглядывалась в белое, шуршащее полотно за стеклом.
А этот кот-буддист вероятно достиг просветления, и не собирался покидать его, не смотря на усердия двух маленьких человеков. Один отчаянно тянул кота за хвост, а второй изучал изнанку ушей.
А этот вот-вот получит взбучку, как только хозяева заглянут в комнату. Он уселся на перевернутую ёлку, как на поверженного мамонта. Такие разные, но все они были домашними.
Мама любила вспоминать прошлую жизнь. Рассказы были похожи на сказки. Всегда полные миски с едой. Её можно не прятать, не отвоёвывать, не искать. Мягкая постель, чистая вода. Там тебя любят за то, что ты есть. И мне нравилось слушать их перед сном, лишь за тем, чтобы дать себе коротенькую отсрочку перед завтра. А завтра наступит реальность. Где есть день. Который нужно пережить и, если тебе удастся – будет следующий. И так до тех пор, пока тебя не призовет лунная дорога. Ощутив её зов, когда придет твоё время, ты уйдешь к предкам.
На улицах не живут, на них выживают. Я поняла это сразу, как только открыла глаза. А мама не смогла принять настолько простую истину. И все же, что-то начало меняться во мне, с приходом Петро.
Еще Ляля
