ему все-все: и как ушла два месяца назад с работы и больше туда не вернешься, и как ходила в Гоа на йогу-нидра, и даже что ты загадала там в качестве заветного желания: помириться с отцом, мы уже два года не общаемся, я много раз звонила, но он не хочет меня знать, видно, сильно обиделся, а я даже не понимаю на что. Я никому про это не говорила, только тебе…
И про дочку ему рассказываешь, и про ее жениха из Канады: бедные дети, им всего по семнадцать лет, и они так любят друг друга, но их разлучают: родители нипочем не хотят отправить парня учиться в Англию, куда осенью едет она.
И он тоже рассказывает: папа умер, а мама жива, я езжу к ней по субботам. Есть еще сестра, она замужем, муж – пьяница, приходится помогать ей деньгами: все-таки трое детей. Жены у меня действительно нет, но есть подруга, и сейчас я специально отключил телефон, потому что она звонит каждую минуту. Я нигде не учился, кроме школы, все сам постигал, в том числе и английский.
– Ты каждый день работаешь там, на горе? У тебя бывают выходные?
– Нет. Не на кого оставить магазин. Когда я уезжаю, приходится его закрывать.
А потом вы лежите и смотрите друг другу в глаза, и это тоже страшно, потому что глаза у него огромные, очень глубокие и странно знакомые¸ и как раз в тот момент, когда ты уже не можешь больше в них смотреть, он сам отводит взгляд со словами: «Ох, какие у тебя глаза…»
И что со всем этим делать – совершенно непонятно, потому что завтра рано утром вы с Никой улетаете обратно в Гоа, а через неделю – в Москву.
А потом звонит ночной портье и просит его переставить мотоцикл: они запирают ворота, – и ты говоришь: «Я с тобой!», потому что совершенно невозможно отпустить его одного: а вдруг он не вернется? И вы идете по переулкам туристического квартала Тамель: он с мотоциклом чуть впереди, ты – сзади. Холодно, ты кутаешься в плащ – и вдруг чувствуешь пронзительное счастье…
Вы возвращаетесь в отель и еще некоторое время лежите в обнимку на кровати, а потом он уходит, забыв на столе бумажку с твоим московским телефоном, и ты думаешь: «Ну и ладно, и хорошо, так даже лучше…»
А утром – вы с Никой второпях укладываете сумки, и такси уже ждет – звонит девушка снизу: «К вам пришли». И он входит в номер: грустный, смущенный, у него мокрые волосы и смешная рисовая нашлепка на лбу (стало быть, заходил в храм)…
– Ты не взял мой телефон.
– Да, я забыл…
– Вот, возьми.
– Спасибо…
– А если бы ты нас не застал?
– Приехал бы в аэропорт. До свиданья, счастливого вам пути…
И тут ты в первый раз целуешь его в губы.
Утренний Катманду в дымке смога. Возле отеля из такси вылезают люди в теплых куртках, с большими рюкзаками, недавно спустившиеся с гор. На уличных жаровнях пекут кукурузу. Утренний трафик течет по мосту, говенная речка – внизу, и сил нет,
