гордившиеся тем, что они русские, и тем, что Крым теперь де-факто принадлежит их родной стране. Или же Нэсс читал стишки, навроде знаменитого «Монолога патриота», сочиненного известным диссидентом-рифмоплетом:
Я крут! Я истый патриот.
Когда враги кругом и гады.
А если нет – то идиот,
Смердящий заунывным смрадом.
Когда мы в мире все живем,
Нам по фигу страна родная,
Мы испражняемся, блюем
За сгнившим дочерна сараем,
Да, все мы быдло – не народ.
Скоты с упоротою мордой.
Мы каждый – конченый урод.
Аки горбун со сноубордом.
Но нам скажи: «Враг у ворот!» –
Мобилизуемся за сутки!
Мы встанем дружно к взводу взвод –
И алкаши, и проститутки…
Ладно бы подобное выдавал какой-нибудь потомственный фрондер, с младых ногтей впитавший в себя ненависть к земле, на которой ему не посчастливилось родиться. Но перерождение Вознесенского, еще совсем недавно слывшего этаким непоколебимым государственником и патриотом, – все это казалось каким-то абсурдом, игрой на публику. Словно артист, всегда воплощавший на экране прекраснодушных и мужественных героев, вдруг исполнил роль злобного негодяя. И исполнил отменно!
А самое главное, что совсем еще недавно Серега был православным. И не из тех, кто заходит в храм по праздникам поставить свечку да перекреститься напоказ, а строго соблюдающим Посты, живущим церковной жизнью, регулярно исповедуясь и причащаясь. Теперь же он превратился в этакого записного богохульника, изрыгая со сцены такие тексты, что даже далекому от Церкви человеку стало бы не по себе.
Когда же он был настоящим? Раньше или после? Да и знал ли я вообще как следует своего приятеля? Например, о том, что чванливый внешторговец, муж Стеллы Николаевны, приходится Серому не отцом, а отчимом, мне стало известно совершенно случайно.
Случилось это весной девяносто третьего, на праздновании Серегиного дембеля. После того как гости разошлись, мы с виновником торжества махнули еще по паре рюмок, после чего тот, разомлев от водки, стал хвастаться наградами, полученными за Карабах. Хвалиться и вправду было чем: два знака «За отличие в службе» первой и второй степеней – по тем временам для солдата это было очень солидно!
– Знаешь, кто меня награждал? Сам Куликов!
– Серьезно?
– А то! Он же в ту пору нашими войсками рулил, а первую степень только начвойск2 может жаловать.
– Так он сам, что ли, ее тебе на грудь цеплял?
– Ну, не сам, – приятель чуть замялся. – Но удостоверение на знак лично подписывал. Вон, глянь, – он достал из ящика стола и протянул мне маленькую книжечку из плотной бумаги с «эмвэдэшной» аббревиатурой.
– Так
