словно хотел заболтать, оттянуть момент расставания.
– Два кота. Сибиряк и беспородный. Вернее, помесь с мейн-куном.
– А вообще, как сам? Сколько мы с тобой не виделись? Лет восемь?
– Девять.
– Да, тогда как-то все получилось не айс, едрен-шмон. Надо бы нам с тобой по-хорошему посидеть, поговорить… Ты на выходных не работаешь?
– Нет. Но буду занят.
– А потом всю неделю пашешь?
– Естественно.
– Вот так и живем, – вздохнул Вознесенский. – Все в спешке, все в суете. А перемолвиться даже парой слов не получается… – эти слова он произнес по-особенному, явно цитируя кого-то из героев пьес. – Слушай, а сейчас ты сильно спешишь?
– Не особо.
– А то, хочешь, зайдем ко мне? Посмотришь хоть мои апартаменты. Посидим, поднимем по чарке. У меня, правда, не особо чего есть, но купим: ты же меня выручил, – он кивнул на пакеты с кормом. – Теперь до квартирных однозначно доживу!
Нэсс переступил с ноги на ногу и как-то робко посмотрел на меня. Несмотря на то, что он был выше почти на голову, глядеть у него получалось снизу вверх, как у провинившегося ребенка на взрослого. Но даже не это поразило меня. Глазами, да и всем своим обликом Серый сейчас напоминал Грома, минно-разыскного пса из части, где я когда-то служил. Несмотря на свою солидную и отчасти грозную кличку, овчарка имела спокойный и даже робкий нрав. Хозяином собаки был суровый и взыскательный прапорщик. Если он был почему-то недоволен подопечным, то не ругал его, а демонстративно не обращал на него внимания. И бедняга Гром, поджав хвост, вертелся вокруг своего повелителя, нервно переминаясь на лапах, виновато пытаясь заглянуть в глаза… Подобный взгляд был сейчас и у Серого.
Телефон, который все еще оставался в руке, коротко дрогнул и тренькнул. Глянув на экран, я обнаружил сообщение от Сбербанка: «Перевод от …» Следом пришел еще один месседж, на этот раз в «Вотсап». «Я тебе подкинул немного. Помоги ему, если нужно».
В конце текста отправитель поставил смайлик, означавший «спасибо».
«Ничего себе! Почти вдвое больше, чем я за корм заплатил!»
– Что ж, давай зайдем, – наконец ответил я. – Только лучше заедем. До тебя ведь остановок десять пилить?
– Одиннадцать, – уточнил Серый.
Усевшись в автобус, мы как-то сразу замолчали. Вознесенский достал из кармана старый, с треснутым экраном смартфон и уткнулся в него. Я же, в свою очередь, сделал вид, что тоже роюсь в телефоне, исподволь наблюдая за бывшим приятелем.
Нет, он нисколько не походил на себя прежнего. Было в нем что-то от затурканного жизнью работяги из девяностых, когда месяцами не платили зарплату, выгоняли на неопределенный срок в отпуска за свой счет, и недавний добытчик, превратившись в невольного трутня, тихо садился на стакан. Но квасил не запойно, а исключительно по вечерам, принимая свои триста граммов в одиночку. А на ворчание жены лишь вздыхал и виновато опускал взор. И появлялась в мужике какая-то усталость, надломленность.
