же нашла в себе силы улыбнуться и сказать:
– Совет вам да любовь. Однако ты хотел говорить, я слушаю тебя. Только быстро, уже поздно, а мне рано вставать.
– Это, между прочим, и мой дом тоже, – произнес он, откидываясь на стуле и оглядывая кухню. – Как и все остальное, совместно нажитое в браке.
Вот оно. Прозвучало.
– Хочешь привести сюда свою девочку и жить здесь с ней? – усмехнулась Маша.
Ну да, в надежде, что она не выдержит и сама уйдет? Не зря же его юная любовь сказала: «Мы думали об этом. Квартира – тут без обсуждений, вы сами понимаете, что должны освободить ее». Значит, думали об этом, лежа в постели, обсуждали раздел имущества и просчитывали такой вариант. Захотелось закрыть глаза, чтобы его не видеть, и сцепить зубы, чтобы не заорать матом. Но она подавила порыв, надо было дослушать.
– Нет, конечно, – холодно проговорил Павел. – Я никогда не приведу Наташу в эту токсичную обстановку.
Уже неважно было, что это их дом. И что они прожили в браке двадцать пять лет и вырастили детей. Что они были семьей, в конце концов! Не. Важно.
Семьи больше нет, а есть «токсичная обстановка».
– Хорошо, – кивнула Маша. – Так о чем ты пришел говорить?
Он ведь не зря столько лет занимал определенный пост, сейчас Павел выглядел солидно и значимо. И точно так же значимо прозвучало то, что он сказал.
– Я ведь изначально хотел избежать неловких ситуаций, когда говорил о разводе, но ты не дала мне рта раскрыть. Я понимаю, ты была в состоянии аффекта и в этом состоянии наговорила много лишнего. Теперь, я надеюсь, ты способна услышать? У меня есть к тебе предложение.
И уставился на нее.
– Предложение? – Маша хмыкнула, поворачиваясь к нему боком и поглаживая столешницу ладонью.
Да, чего-то такого она и ожидала, когда он начал размазывать ее эго. Типа, он выше ее, такой разумный, выдержанный и благородный, а она – конечно, кошелка и истеричка. Принизить, взрастить в ней чувство вины, чтобы соплями изошла, прониклась и поклонилась ему в ножки.
– Какое? – проговорила она и наконец взглянула на него.
Все это время Торопов ждал, выдерживал паузу, а тут подался вперед, положил локти на стол и сцепил в замок пальцы.
– Сейчас.
Строгое лицо, чуть посеребренные виски. Солидный, элегантный, все еще подтянутый и красивый сорокапятилетний мужчина. Выглядел убедительно, но только больно было на него смотреть. Но Маша не отвела взгляд.
А у него вдруг вырвался нетерпеливый жест.
– Ты не могла бы убрать эту дрянь с лица?
– А в чем дело? Тебе это мешает?
– Нисколько. Можешь ходить как угодно.
И сразу перешел к делу.
– Я тебя не обижу. Ты получишь все что нужно, и даже больше. Если бы сразу выслушала, ты бы поняла это.
Такой абсурд… Ей опять стало смешно, хотелось закрыть лицо ладонью, но лицо было жирно намазано кремом. Не обидит, значит? А то, что он сделал с их семьей, –
