Мало ли кто по тракту ездит да таблички те рвет?
– Не могу знать! – Передразнил старосту пришелец. – Из-за того, что ты знать не можешь, я полгода до вашей поганой деревни никак не дойду.
– Лучше бы век еще не доходил… – Тихо проворчал стоявший за спиной старосты Яшик.
К счастью дурака, горожанин ничего не услышал.
– Значит, так! – Городской засланец потянулся к своей дорожной сумке и извлек из нее широкий свиток.
Красивый, с резными стержнями. В таких манускриптах обычно писали самые важные указы и донесения, которые обычно ничего хорошего жителям простых деревень не сулили. Ухватившись за позолоченные стержни, горожанин на вытянутых руках развернул белый пергамент и побежал по нему глазами.
– Так… Согласно указу за номером триста семьдесят четыре Наместника великого короля Лиммы Пантеона Барийна Первого, во всех поселениях предместий великих городов Дарриона, Венелии, Пралина, Саны, а так же Контары должны быть описаны…
Горожанин на мгновение прервался, так как в толпе селян раздалось дружное хихиканье.
– Тупые деревенщины… – проворчал человек вполголоса. Отыскав фразу, на которой его прервали, горожанин продолжил. – Так, описаны… Подворья и площади используемых собственных королевских земель для назначения суммы оброка в казну представительства конкретного Великого города в данном регионе.
Человек холодно посмотрел на Прухора и сунул зачитанный свиток в сумку, чтобы вместо него тут же выудить другой. Этот был поменьше и не такой красивый. Человек развернул манускрипт.
– За сим назначаю Карома Красивого исполнителем воли Наместника великого короля Лиммы Пантеона Барийна Первого для выполнения данного обязательства на территории города Тугрик и прилегающих к нему провинций. С присвоением ему звания государственного переписчего. За личной подписью Наместника Венелии Жаронда Казначея.
Человек, который, судя по всему, и был этим самым Каромом Красивым, хотя насчет последнего можно было бы и поспорить, аккуратно свернул свиток и вслед за первым запихнул его в сумку.
– Всем все понятно? – Государственный переписчий, скорчив презрительную мину, пробежал глазами по столпившимся перед ним жителям Захолмянки.
Воцарилась мертвенная тишина, не нарушаемая даже куда-то вдруг подевавшимся гулякой- ветром. Лишь спустя пару долгих мгновений Прухор, наконец, неуверенно сказал.
– А что нам должно быть понятно, собстно, вашмилость? Мы тут люди не образованные. К учителям городским не ходили. – С каждым новым словом голос старосты становился все увереннее. – И слов-то половины таких не слыхали. Вы нам лучше по-людски скажите, что от нас хотите-то? А мы и послушаем и поможем, чем сможем-то, – Прухор обернулся к выстроившимся за его спиной односельчанам, – Так, братцы?
Организованная толпа захолмянцев тут же поддержала своего старосту дружным гулом и одобрительными выкриками. Воодушевленный староста улыбнулся и вновь посмотрел на
