же чувствую, как мои ноги наливаются свинцом.
– Потанцуй со мной, Анна. – Мужчина тянет меня на себя.
– Вы знаете мое имя, Егор Владимирович? – спрашиваю я, а сама напрягаюсь и держу спину неестественно прямо.
– Тебе настолько неприятна моя компания? – спрашивает он, чувствуя мое напряжение.
– Ну что вы! – Пытаюсь улыбнуться, но получается криво.
Громов берет мою ладонь, при этом моя рука выглядит крошечной на его фоне. Второй рукой я едва касаюсь его плеча. Чувствую его пальцы на своей талии. И стоит мне глубоко вздохнуть, как его запах заполняет мои легкие.
– Вы сменили туалетную воду?
Испанский стыд! Нашла что спросить.
– Пришлось, – наигранно грустно отвечает он.
– Я думаю, это неоправданная жертва с вашей стороны, – говорю я, глядя поверх его плеча, и слышу улыбку в его голосе:
– Я не мог поступить иначе. – Его губы касаются моих волос, когда он говорит.
– Егор Владимирович, я хотела сказать спасибо за то, что выручили меня тогда, в участке. И извиниться за свою дерзость…
– Ну что ты, Аня, – он перебивает меня, – это я должен извиниться за несправедливость.
– О чем вы?
Обвожу взглядом танцующие пары рядом с нами и думаю о том, как мы с Егором смотримся со стороны.
– В ближайшее время я решу вопрос с твоим дизайн-проектом. Обещаю.
– Правда? – Я удивленно поднимаю на него глаза и моментально тону в горящем взгляде.
– Правда. – Его большой палец нежно гладит выступившую костяшку моей руки, посылая по телу приятную дрожь. – Это такая же правда, как и то, что я все время думаю о тебе, Аня, – напряженно говорит Громов.
Мне пришлось закусить губу, чтобы не начать дебильно улыбаться. Потому как умом я понимаю, что эта радость имеет далеко не материальную почву.
– А я думала, что вам не до меня, учитывая вашу бурную личную жизнь, – говорю я, опуская глаза.
В голове мелькают образы: блондинка в номере, брюнетка в положении, Валерия. О последней мне по секрету рассказала Валя. И это только те, о которых знаю я. Относительно брюнетки мне становится обидно. Как можно спать с чужой беременной женщиной? Ах… это ведь может быть и от него ребенок? С другой стороны, почему он это скрывает?
– Аня, посмотри на меня, – упрямо говорит Громов, заставляя поднять на него взгляд.
Музыка стихает. Танец подходит к концу. Но Егор не собирается выпускать меня.
– Отпустите! – Я грубо выдергиваю ладонь из его руки и замечаю, что мы становимся центром внимания. Громов хочет еще что-то сказать, но не решается. Он отступает в сторону, освобождая мне путь. – Всего хорошего, Егор Владимирович!
Я обхожу его и шагаю на выход. Вот нахал! Бабник! Дон Жуан недоделанный! Злюсь и дергаю ручку своей сумочки, пока жду гардеробщицу, которая куда-то отошла. Из мужского туалета, справа
