в бар.
Мужчины… Да зачем они вообще нужны?
Умело работая локтями, она протиснулась к стойке и спросила бутылку шампанского.
– Сколько бокалов? – переспросила девушка.
Под взглядом ее круглых невинных глаз Кэт почувствовала себя общипанной старой вороной.
– Один, – бросила она. – Только один бокал.
Зажав под мышкой ведерко для льда и бутылку, она выбралась из бара на улицу. Вышибала даже не попытался ее остановить. Он был занят – проверял паспорта у хихикающих гостей лет тридцати с лишним.
Она пошла по Джордж-стрит в сторону набережной.
– С Рождеством! – Пьяные офисные труженики в дурацких бело-красных колпаках затанцевали вокруг нее.
Она шла дальше.
Почему все вокруг так по-идиотски счастливы?
Она миновала Оперу и дошла до самого Ботанического сада. Задрав повыше дизайнерскую юбку, за которую было заплачено двести долларов, она села на землю, скрестив ноги и опершись спиной о дерево. Наполняя бокал, она залила шампанским всю руку и юбку. «Ну, с Рождеством!»
По воде скользили расцвеченные огнями лодки, из которых доносились музыка, пение и крики слишком бурно веселившихся людей.
Если она сейчас выпьет всю эту бутылку, завтра у нее будет раскалываться голова и ей придется нелегко на консультации, которая намечена на утро. Хотя разговор с Энни вряд ли чем-то поможет. Завтра каждый будет рассказывать о своем детстве. На дом – при этих словах пухлые пальчики Энни нарисовали в воздухе большие кавычки – им было задано вспомнить, как их родители разрешали конфликты. «Мы рассмотрим модели, принятые в ваших семьях!» – с энтузиазмом воскликнула психолог.
Кэт очень хотелось рассказать знаменитую историю об одном вечере в семействе Кеттл, который случился в 1976 году. В скучно-счастливом детстве Дэна, скорее всего, не было ничего похожего. Она легко выиграет конкурс на самое психологически тяжелое детство.
Кэт, Джемма и Лин были одеты в одинаковые куртки с капюшонами и коричневые вельветовые штанишки. Вся улица пришла к ним во двор на вечер крекеров. Гремел фейерверк, и в его розоватом свете все лица казались какими-то таинственными. Дети жгли бенгальские огни, сыпавшие холодные серебристо-белые искры. Отец, лихо зажав сигарету в углу рта, без устали смешил всех мужчин, хохотавших громко, от души. Мать, в коротком зеленом платье с золотыми пуговицами, разносила тарелки с закуской – чернослив, обернутый беконом и заколотый зубочисткой. Тогда у нее еще были длинные волосы, золотисто-каштановый поток которых останавливался ровной прямой линией ниже попы.
И вот настало время для настоящего фейерверка. Сжимая в руке бутылку с пивом, отец театрально вышел на середину двора, поддернул брюки, опустился на корточки и проделал какие-то хитрые манипуляции с зажигалкой.
– Сейчас как жахнет! –
