их телом, их умом, просто ими как красивыми и изящными человеческими существами, но не любил. И не дорожил ими. Он не держался за них. Правда, женщины любили его, старались изменить. Но ничего у них не получалось.
А тут он увидел сон следующего содержания: было утро, он сидел на траве под берёзой неподалеку от медленно текущей реки. Тихо шелестели листья, в воде плескалась рыба. Солнечные лучи робко освещали его загорелое тело, отбрасывая нечёткую тень. Вдруг где-то послышались голоса. Они постепенно приближались. Это были дети. Две девочки и один мальчик. Мальчику было на вид лет семь, а девочкам – около трёх и около пяти. Они весело подбежали к нему и вдруг внезапно, резко остановились.
– Мы тебя любим, – сказала старшая девочка. А младшая молча кивнула головой. Мальчик смотрел исподлобья и ничего не сказал.
– Кто вы? – спросил он.
– Мы? Никто. Нас нет, но мы тебя любим, очень любим.
Он улыбнулся.
– За что?
– Ты наш… – она замолчала. А мальчик испуганно схватил её за руку.
– Я – ваш отец? – догадался он.
Дети кивнули.
– Но у меня нет детей…
– Мы те, которые не родились…
– Так вы…
– Мы приходили, но не родились…
– Я вас убил.
– Ты не дал нам родиться.
– Что я могу сделать для вас?
– Мы ещё можем прийти, если ты сделаешь нам подарок.
– Какой?
– Подари нам жизнь…
– Я не могу вас родить.
– Подари нам жизнь.
– У меня нет женщины.
– Подари нам жизнь.
Они смотрели на него с трогательной надеждой и верой.
– Мы будем тебя любить… Мы тебя любим. Подари нам жизнь…
Он проснулся. Он сидел в кресле, перед ярко светился своим пустым экраном японский телевизор.
Он долго курил на голодный желудок. До тошноты.
Ему было плохо.
Впервые после смерти матери.
На следующий день он позвонил ей, той женщине, которая ушла, той женщине, которая делала от него аборты. Три аборта. Другие его женщины от него не беременели.
Трубку взяла её мать.
– Я хочу видеть…
– Её нет.
– Где она?
– Умерла.
– Когда?
– Неделю назад.
– От чего?
– Сепсис.
– Похоронили?
– Да.
– Где?
Положили трубку.
Он впервые заплакал. Горькие, крупные слёзы катились по его щекам. Он всхлипывал и плакал навзрыд. Слёзы лились ручьём. Он оплакивал всех одновременно – и себя, и маму, её и своих детей, своих так и не родившихся детей… Он оплакивал весь мир, все его боли и горести, все надежды и потери.
Он
