стороны обогнул остров Св. Михаила (Сен-Михель). К вечеру того же дня я повстречал паровую яхту принца Монако, которая шла в Фаял, где в прошлый свой рейс принц отказался подойти к берегу, избегая «торжественного приема», который падре острова пожелал устроить в его честь. Почему он так боялся «почестей», я так и не смог разобрать. В Орте этого тоже не знали.
С момента моего прибытия на остров я вел роскошный образ жизни, питаясь свежим хлебом, сливочным маслом, овощами и фруктами всех видов. Больше всего на «Спрее» оказалось слив, и я ел их до изнеможения. А ранее, тоже на острове Пику, американский генеральный консул Мэннинг, подарил мне много местного белого сыра, который непременно должен был быть съеден, и я усиленно заедал его сливами. Увы! К вечеру у меня скрутило живот.
Легкий ветер усилился, а на юго-западе небо затянули тяжелые облака. Я должен был снова зарифить паруса. В перерыве между спазмами я спустил грот вниз и как мог закрепил один за другим дважды зарифленные паруса. Корабль был в открытом море. Сделав все необходимое, я посчитал благоразумным снова укрыться в каюте.
В море я очень осторожен, но этой ночью, в шторм, я не проследил за тем, что поднял слишком много парусов в такую плохую погоду. Одним словом, мне надо было сделать совсем не то, а вместо этого я, подняв дважды зарифленные грот и кливер, лег на курс. После я спустился в каюту и бросился на пол от дикой боли. Как долго я так лежал, не могу сказать, ибо впал в беспамятство.
Когда я пришел в себя, то понял, что «Спрей» плывет в бушующем море, а выглянув в проход, я, к своему изумлению, увидел высокого мужчину у руля. Его твердая рука, ухватившись за ручки штурвала, держала их, как в тисках. Можете представить себе мое удивление. На нем была одежда иностранного моряка, большая красная шапка свисала над его левым ухом, словно гребень у петуха, а лицо обрамляли черные бакенбарды. Его могли бы принять за пирата в любой части земного шара. Пока я рассматривал его угрожающий облик, я позабыл про бурю и только спрашивал сам себя, пришел ли он перерезать мне горло. Кажется, он угадал мои мысли.
– Сеньор, – сказал он, приподнимая свою шапку, – я не причиню вам никакого вреда. – И улыбка, едва заметная, но все же улыбка, заиграла на его лице, которое, сразу стало приветливым. – Я пришел, чтобы помочь. Я вольный моряк и не сделал ничего худого, кроме контрабанды. Я один из членов экипажа Колумба, – продолжал он. – Я рулевой с «Пинты» и пришел помочь вам. Лежите спокойно, сеньор капитан, – добавил он, – я поведу ваш корабль сегодня ночью. У вас лихорадка (calentura), но завтра к утру вы будете в полном порядке.
Я подумал: «Наверное, он дьявол, чтобы плыть под всеми парусами». И снова, как будто читая мои мысли, он воскликнул:
– Вот впереди «Пинта», мы должны ее нагнать. Надо плыть, скорее плыть!
Откусив большой кусок черного сухаря, он сказал:
– Вы поступили опрометчиво, капитан,
