направляюсь и чего от меня будут ожидать по прибытии. Я совсем не знала, как готовиться, да и поможет ли мне вообще подготовка. Вспоминая разговор с незнакомкой, я думала, что стоило задать ей больше вопросов или, может, повторять одни и те же до тех пор, пока не добилась бы ответа. Грифон? Она и правда так сказала? Может, я неправильно расслышала? И вообще, почему именно я? Какая от меня польза кому бы то ни было, а уж тем более грифону?
Впрочем, несравнимо больше вопросов мне хотелось задать отцу. Они звенели у меня в ушах, в голове и в сердце – каждый день, каждый миг. Вопросы злили меня, и злость эта забирала все силы. Если бы я хотя бы не попробовала бы найти ответы, этот гул, а вместе с ним и злость, вероятно, не оставили бы меня до конца моих дней.
Где-то над Гудзоновым заливом усталость взяла верх над гневом и ощущением нереальности происходящего, и я заснула. Мне приснилась история, которую мой отец рассказал мне, когда я был совсем маленькой.
Глава 3. Перо ширдала
То ли было это, то ли не было…
В бескрайних степях древней Скифии, в то время года, когда увядает трава, а на равнинах воет ветер, юный кочевник обнаружил странное, не вызывающее ничего, кроме сострадания, животное, свернувшееся калачиком под выступом скал.
Существо было небольшим и не походило ни на что виденное юношей раньше. У него было кошачье тело с темной шерстью, а клюв, когти и крылья – как у хищной птицы. Существо было слабо и дрожало от холода, сквозь шерсть просвечивали ребра. Не найди его юноша, оно бы наверняка погибло. Молодой человек взял существо на руки, завернул в одеяло и отнес его в становище, поближе к огню костров.
Он происходил из бедного кочевого племени, которое держало небольшое стадо овец. Из их шерсти они ткали ковры, которые потом везли на юг, чтобы продать большим торговым караванам. Племя жило, предоставленное власти волков и погоды, а те милосердием не отличались никогда. Жизнь кочевников была тяжела, они никогда не знали изобилия. Племя не могло позволить себе еще один голодный рот, поэтому, когда юноша принес существо к теплу очага, старейшины сказали, что ему придется позволить зверю умереть.
Однако юноша не захотел слушать. Он отдал существу свою еду и постелил ему в шатре своей семьи.
В ту ночь животное, наконец-то сытое, спало на теплом шерстяном ковре. На следующий день старейшины вновь приказали юноше избавиться от существа, и вновь он отдал ему свою долю еды и постелил ему на ковре своего шатра.
На третий день зверь достаточно окреп, чтобы расправить крылья и взлететь. Юноша, ослабевший от голода, не смог помешать ему подняться в небо, и тот исчез, оставив после себя лишь перышко.
Каждый день юноша устремлял взор в небо, надеясь увидеть существо, и каждый день его ждало разочарование. Осень сменилась зимой, земля замерзла, и вскоре племени пришло время отправляться на юг, в более теплые
