можно будет скоротать медленно тянущееся, ничем не заполненное время. А если повезёт, то она сможет разузнать у них побольше о самом форпосте и рыцарях.
Впрочем, насчёт детей папа мог бы и не предупреждать: всякие попытки наладить контакт, похоже, их только пугали, и они смотрели на Вику такими затравленными глазами, что она сама сдавалась и оставляла их в покое.
– Почему все дети здесь такие… забитые? – не выдержала Вика однажды, когда один мальчик помладше почти убежал от неё в слезах, стоило ей улыбнуться ему и сказать: «Привет».
– Они знают правила: им не положено разговаривать с рыцарями или гостями форпоста, – пожал плечами папа.
– Странные какие-то правила. Они же ещё дети. Почему им нельзя со мной поговорить? Что им вообще ещё тут делать? Школы нет, книг нет, на улицу погулять не выйдешь, только работай – да ещё и молчи всё время… Не детство, а тюрьма какая-то!
– Тюрьма? – поднял брови папа. – Их спасли от смерти, и теперь они в безопасности. Всем бы такую тюрьму!
– И теперь они должны быть по гроб жизни благодарны и отрабатывать своё спасение, вечно оставаясь забитыми немыми слугами? – уточнила Вика, ощутив, впрочем, укол вины. Папа просидел в тюрьме Куузы много лет; действительно, сравнение со здешним сказочно красивым форпостом неуместное.
– Они бы или сошли с ума, или погибли, если бы не рыцари Тумарья, – весомо ответил папа. – Куда лучше быть живым здесь, чем мёртвым в Тумарье или заражённым и больным на Осколках. Они это прекрасно понимают. И знают своё место.
«И место это – быть в вечном услужении у спасителей», – подумала Вика, но вслух ничего не сказала. У них с папой слишком разные точки зрения. Вика его не переубедит, а папа в ответ на её аргументы скажет, что она слишком мало знает о здешнем мире и вообще ещё слишком маленькая. И осадок, копившийся в душе почти с момента встречи с папой, стал ещё больше. Нет, не похоже, что они сумеют сблизиться и уж тем более стать родными друг другу.
Окончательно в этом Вика убедилась, когда как-то раз папа застал её на кухне, куда она, устав бесцельно бродить по замку, зашла в надежде поболтать с поварами и ещё раз попытаться исподволь разговорить кого-то из безмолвных, запуганных детей.
– Будешь каждый час приходить ко мне в комнату, – выложил ей папа новое правило.
– Зачем? – не поняла Вика.
– Чтобы я знал, что с тобой всё в порядке.
– Мы в форпосте рыцарей Тумарья, вы все говорите, что это одно из самых безопасных мест в Восьмирье, – что тут со мной может случиться?
– Нет, если тебе неудобно приходить ко мне, я могу сам приходить в твою комнату…
– Да не в комнате дело! – воскликнула Вика.
– Я просто о тебе беспокоюсь, – умиротворяющим тоном сказал папа.
На самом деле заходить к папе было бы совсем несложно: замок не такой большой, идти недолго, а заняться всё равно нечем. Но сам факт появления этого правила вызывал
