не открыл, когда я звонила, – с места в порог начинаю я свой истеричный концерт. – Ты представляешь, как тяжело мне было тащить всё это? А, между прочим, из всего этого я тебе жратву буду готовить, чтоб ты ей подавился! Да на хрена мне это надо! Жила бы одна, с дамской сумочкой домой бы приходила! Ты что, не замечаешь, что я ужинаю только стаканом кефира? А всё это я для кого таскаю? Уж не для тебя ли? Сколько это может продолжаться?! Найдется ли в этом мире человек, который меня поймет и посочувствует? У нас на работе все бабы как бабы – от них французскими духами пахнет, за ними их мужики на машинах заезжают. Вообще, уважающий себя мужик и по магазинам сходить может, и обед приготовить – тоже! Да! Хотя бы раз в неделю! Хотя бы в выходные! А ты что? Ты даже дверь мне открыть не можешь!
И что, вы думаете, он мне говорит в ответ?
– Прости, дорогая, я задремал… Давай скорее эти свои баулы. Бе-едная моя, да как же ты их тащила! Я же тебе сколько раз говорил: не надрывайся так! Ну, перекусили бы что-нибудь на скорую руку, картошки бы пожарили…
*
Нет, вы понимаете, это же какое-то скрытое издевательство. Если учесть, что перекус его никогда не удовлетворяет. И было дело, ограничилась как-то на ужин горячими бутербродами с колбасой и сыром, так он потом всю ночь шастал на кухню, холодильником хлопал, спать не давал.
По идее, напомнить бы ему сейчас, но до того устала за день, что солировать больше нет сил. В общем, всю свою желчь выплескиваю лишь короткой тирадой:
– Завтра ты пойдешь по магазинам, ясно? Тем более что завтра выходной.
– Хорошо, – говорит он. – С удовольствием. Давно бы сказала…
Вот так! И попробуй, поругайся, когда он всегда в боевой готовности: на все соглашаться и моментально признавать свою вину. Даже если никакой вины нет. Это же надо уметь! Это же надо обладать таким искусством, таким умением гасить любой конфликт буквальной одной фразой!
Что самое интересное – эта картина повторяется изо дня в день. И сломать ее, эту картину, у меня никак не получается. Вот так, например, было и в тот вечер…
Я ведь не успокоилась после того, как он не открыл мне двери. И в тот вечер почему-то особенно бесновалась. Наверное, мое терпение достигло точки кипения. И я всячески выплескивала это наружу, пока готовила ужин этой ненасытной утробе. То есть, гремела тарелками и ложками, сопровождая все эти звуки театральными выкриками: «Блин горелый!», «Да что же такое со мной сегодня!», «Боже, как я устала!» и всё в таком духе. Что там говорить, девочки, привлекала к себе внимание, как могла. Демонстрировала «в полный рост» свое душевное состояние. Включила весь артистизм. При этом, как бы я ни тужилась, из комнаты, куда благополучно ретировался мой муж, не доносилось ни звука. Затаился, зараза!
Но это же не значит, что я вот так просто его отпущу. Тем более если учесть, что он голодный. И вот, как всегда, приглашаю:
– Ужинать иди…
Пришел тут же, как говорится, по первому свистку, сел, молча начал пережевывать мои фаршированные перцы, между прочим.
