как есть, девочки!
– Кажется, я попала, – втолковываю.
Посмотрел на меня, как на какое-то надоедливое насекомое, и опять глаза в книгу, кусок колбасы – в рот.
– Слышь, – я уже просто буквально над ним зависаю, – ребенок, кажется, у нас будет. – И уточняю на всякий случай: – У нас с тобой.
– Да ты что говоришь… – без всякого совершенно выражения мне отвечает. Без всяких восклицательных знаков. – Надо же…
– Что делать-то? – тяну из него хотя бы какой-то интерес к теме. А на самом деле-то – это ж не пустой интерес. Конечно, завтра к подружкам побегу за советом, но что мне их советы? Мне важно, что он обо всем этом думает. А он при этом и не заставляет себя долго ждать.
– Решай сама, – говорит. – Тебе виднее. Разные выходы есть из такой ситуации… Родить, например, или аборт, например…
Нет, девочки, а что я хотела? Это ж они только в книжках да в сериалах прыгать и умирать от счастья начинают при таких новостях. Хотя у многих моих подруг и прыгают, и умирают. Какие тут сериалы…
Ну, почему у меня-то всё не как у людей!
Думаете, чем закончился тот наш диалог на тему моего тошнотворного состояния? Вы на этот раз неправильно угадали – я истерик никаких не закатывала.
Я просто закидала диван, на котором он валялся и который за все наши совместные годы буквально продавил, его тряпками, включая двадцать пар носков. И рядом поставила чемодан. И сказала:
– Давай, двигай, Ядвига! Будешь тормозить – могу ускорения придать!
Он, конечно, сразу принял положение «сидя». И сидит так, с охапкой шмоток в объятиях. Только одни глаза видать из-под этой кучи. Луп-луп глазами. И что характерно, в глазах – удивление. В кои-то веки. Я даже в ответ тоже удивление выразила: надо же, в этих вечно сонных глазах – и вдруг какое-то человеческое выражение!
– А мне нравится твой характер, – вдруг признается.
Нет, вы слышали? Я! Я свои истерики уже терпеть не могу и себя ненавижу такой, какой стала за эти годы. А он мне заявляет, что ему нравится. Может, в его ушах перепонки какие особые? Которые смысл преломляют. Ударяются о его перепонки, к примеру, мои бранные слова, а в мозг к нему поступает уже музыка какая-то романтическая. А что? Очень даже похоже…
Как я в тот момент, девочки, смолчала, я и сама не понимаю.
А он, главное дело, удивляться не перестает и задает мне целых два следующих вопроса.
– Чем, говорит, – я тебя не устраиваю?
– Какие, – говорит, – у тебя ко мне претензии?
Вот, что называется, «здрастье – приехали». Без малого четыре года все свои претензии ему высказывала, а оказывается, впустую воздух колыхала?!
– Я тебе письмо напишу. Раз ты, как марал на случке, только себя одного слышишь…
Это единственное, что я смогла ему сказать «под занавес» нашей исторической разборки…
*
А дальше, сидя в кухне, до полуночи скрипела
