этот экзотический компот оказывает на людей очень странное действие. Я-то его уже пробовала, поэтому больше двух рюмок пить не собираюсь.
И она протянула руку к третьему по счету граненому стаканчику.
– Очень возможно, что баба Вера добавляет в свою настоечку мухоморы или еще какое галлюциногены, – предположил Колька. – Я как-то привез бутылочку домой, угостил опытных в этом деле друзей. Им страшно понравилось.
Мы с Белкой переглянулись и взяли в руки стаканы, которые Коля наполнял очень проворно. Настойка была, действительно, очень вкусная. Она пахла лесными ягодами, душистыми травами и еще чем-то очень летним и радостным.
Потом пришла баба Вера. Потом детей уложили спать на матрасах, расстеленных на полу. Потом мы вышли в сад, прихватив с собой уже ополовиненную бутылку и стаканы. Потом у меня в памяти пробел.
Помню только, что мы, почему-то шепотом, пели песни группы «Рамштайн», хотя никто из нас, насколько я знаю, немецким не владеет. Еще помню, что мы танцевали. Польку-бабочку. Парами и под соответствующую музыку. Но откуда взялась музыка, ума не приложу.
Потом мы проводили меня. Потом Белку. Потом снова меня, но Белка почему-то все еще была с нами…
Чем все это кончилось, не знаю.
Первый раз в жизни проснулась в кедах. Но под чистыми простынями. Выпила три ковша воды, приняла холодный душ. Вроде нормально. Решила проведать Белку.
– Мама заболела, – сказала мне Алинка, встретившая меня у калитки.
– Плохо, – сказала я.
– Мама говорит, ничего страшного. Просто надо немного полежать. Просила меня не петь, – обиженно добавила Алинка.
– А тебе очень хочется? – спросила я.
– Очень, – кивнула я.
– Ну тогда ты иди в сад, в самый дальний уголок. Туда, где крыжовник растет, знаешь? – Алинка кивнула, – и там пой.
– А кто меня будет слушать?
– Там живут бабочки, жучки и божьи коровки. И еще птички иногда прилетают. Они очень любят, когда им поют песни.
– Тогда я спою им песню про кораблики, – радостно выкрикнула Алинка и побежала в сад.
Белка лежала на диване с мокрым полотенцем на голове. Бледная и раскаивающаяся.
– Что, плохо? – спросила я.
– Плохо, – сказала Белка.
– Ничего, пройдет.
Белка посмотрела на меня с нескрываемым упреком.
– Эта ваша настоечка… – начала она.
– Чья это – ваша? – возмутилась я. – Лично я не имею к ней никакого отношения.
– Ты меня туда привела, – сказала Белка прокурорским голосом.
– Я не виновата, – жалобно произнесла я. – Меня саму коварно заманили. Но от бабы Веры я такого не ожидала.
– Больше никогда, – сказала Белка.
– Абсолютно с тобой согласна. Никогда. Только чай и лимонад.
– Еще кефир и рассол, – подхватила Белка. – У тебя хоть голова не болит.
– Утром
