здесь, в офисе, и работать. А ты что думала? – засмеялся Брок.
– Замечательно. Тогда хватит тратить время на болтовню. Ты тоже должен отдохнуть! – Алекс погрозила ему пальцем, в душе, однако, радуясь его трудолюбию. – Спасибо тебе. Ты мне очень помог.
– Да не за что. На процессе в среду все пройдет по плану, поверь мне.
– Спасибо, Брок, – улыбнулась Алекс на прощание. Махнув рукой Лиз в приемной, она пулей вылетела из здания, и через пять минут такси уже мчало ее на угол Парк-авеню и 72-й улицы. Визит к Андерсону казался ей совершенно ненужным, но мазок нужно сделать в любом случае; кроме того, Алекс всегда успокаивалась от разговоров о том, как сложно ей забеременеть. Они с доктором Джоном Андерсоном знали друг друга очень давно, он всегда относился к своей пациентке с симпатией и внимательно выслушивал все ее жалобы. Доктор Андерсон знал – Алекс боится, что не сможет зачать ребенка, и поэтому постоянно напоминал ей, что они с Сэмом оба здоровы. Вот только их эпопея со второй беременностью за последние три года успехом так и не увенчалась. С точки зрения медицины причин для паники не было, но напряженный рабочий график и несколько не подходящий для деторождения возраст сказаться могли.
В этот раз они снова обсудили возможность инъекций «Пергонала», их преимущества и побочные эффекты. Алекс поделилась своими соображениями насчет зачатия «из пробирки». Хотя последние разработки, такие как, например, использование донорской яйцеклетки, ее пугали. В конце концов они решили, что Алекс просто продолжит принимать «Серофен». Доктор предложил попробовать провести искусственное осеменение спермой Сэма в следующем месяце (при условии его согласия, конечно же), чтобы дать семени и яйцеклетке оптимальную возможность «встретиться». Андерсон объяснил суть процедуры так, что она показалась очень простой.
Затем врач осмотрел Алекс и, как всегда, сделал мазок. Заглянув в ее медицинскую карту, Андерсон поинтересовался, когда она в последний раз делала маммограмму. Алекс призналась, что совершенно о ней забыла.
– Я уже два года не делала маммограмму, – ответила она. Но ни опухоли, ни каких-нибудь других нарушений она у себя не замечала. В ее семье у женщин никогда не было рака груди. Алекс вообще мало волновала ее грудь, хотя насчет мазка она была щепетильна и каждый год отправлялась к врачу. Кроме того, врачи не были едины во мнении насчет того, насколько часто женщинам ее возраста нужно делать маммограмму – раз в год или раз в два года.
– Маммограмму обязательно нужно делать каждый год, – проворчал доктор Андерсон. – После сорока лет это очень важно.
Видимо, он был из тех врачей, кому больше по душе концепция «ежегодно». Пропальпировав ее грудь, он, впрочем, новообразований не обнаружил. Кроме того, Алекс сама выкормила Аннабель, что снижало риск образования раковой опухоли.
– Когда у вас следующая овуляция? – быстро спросил Андерсон, бросив взгляд в ее карту.
– Завтра или послезавтра, – спокойным
