– разумеется! – граф Оспер строго наказал провинившихся вассалов. Сам.
Едва Эрлайл попытался изложить все эти соображения кузену, тот махнул рукой:
– После, родич, после! Идем к столу! Я обещал пир в твою честь!
Удвин криво ухмыльнулся:
– Меня вполне удовлетворил вчерашний вечер.
– Э, нет! – Фэдмар был настроен серьезно. – Вчера мы пили в мою честь! За победу над Лоренетом пили. Идем к столу! Ede, bibe, lude![13] – Затем обернулся к Отфриду: – А ты постарайся не засыпать раньше времени, сынок.
Конечно, за стол сели не сразу – слугам требовалось время, чтобы подготовить новые угощения и поднять из подземелья бочонки. Винный погреб находился в старой, заброшенной части замка. Туда без веской причины старались не заглядывать, опасаясь призраков невинно убиенных – а таковых за долгую историю Игмора накопилось порядочно. Еще более серьезной угрозой были прогнившие балки, грозящие обвалом… Этого добра в подземелье тоже имелось в избытке.
О письме Осперу барон вспомнил только посреди пира, когда уже порядком набрался. Не слушая уговоров подождать до завтра, потребовал писаря и принялся диктовать:
– «Его продажной светлости, собачьему графу Осперу, засранцу и трусу! Я, Фэдмар, барон Игмор и прочая, и прочая, заявляю тебе, гнусный мерзавец…»
– Очень остроумно, – вставил Эрлайл.
Барон, не слушая родича, быстрым движением влил в глотку полкубка вина и продолжил диктовать:
– «Не забывай, смерд в золоченых шпорах, что твои предки явились в эту страну волей короля как прислужники и управляющие монарших поместий, а краем…» – Фэдмар перевел дух, сунул кубок виночерпию и снова завел: – «А здешним краем тогда владели мои предки, благородные Игморы…»
Отфрид слушал, не отвлекаясь, – в пьяной речи отца ему чудилось нечто истинное, настоящее. Нечто такое, что таилось под спудом и наконец рвется наружу. Вот оно, то самое – Игморы должны владеть этим краем!
А барон не останавливался, диктовал и пил одновременно – до тех пор, пока не добрался до подписи:
– «Фэдмар, барон Игмор и прочая, и прочая, твой, шелудивая ты собака, природный господин!» – Потом хрюкнул, отобрал у писаря листок, сунул в карман, а грамотея заставил выдуть залпом чашу вина – заслужил, хорошо написал, правильно.
Писарь исполнил долг вассала с примерным тщанием – выпил и тут же свалился. Фэдмар пнул храпящего слугу сапогом, велел унести и провозгласил новый тост:
– За верных слуг!
Вассалы восторженно заорали, польщенные. Пир продолжался…
В этот раз юный баронет пил осторожно, понемногу, так что покинул стол вместе со всеми…
Наутро отец, отыскав в кармане смятый листок, перечитал и скорбно кивнул:
– Правда! Все, от первого до последнего слова, – правда!
Потом кинул пергамент в камин и, сопя, прижимал к прогоревшим углям
Ешь, пей, веселись! (
