и не выполнишь его до конца…
Фигура монаха стала таять в воздухе. Сначала она стала плоской, словно нарисованной, а затем расплылась бесформенным оранжевым пятном в облаке серого тумана, который вновь из ниоткуда возник в центре камеры.
Потом все исчезло.
А майор, продолжив прерванное движение, наконец встал со стула.
Несколько мгновений он внимательно смотрел в центр камеры.
«Синоби Стихии Земли чувствует остатки энергии перехода, – понял Виктор. – Но не может понять, откуда она взялась. Похоже, Агарти научились сжимать личное время тех, с кем общаются, подгоняя его под свое. Как в замедленном воспроизведении фильма. Кстати, еще один вариант бессмертия – только в своем мире, который практически не меняется. Обычному человеку будет казаться, что монах не двигается вообще – если он не двигается. Когда же он шевельнется, то для этого человека просто исчезнет вследствие несовпадения временных отрезков».
Макаренко с силой зажмурился и вновь открыл глаза. Только что ему показалось, что пространство посреди камеры дрогнуло, словно вода, в которую бросили камень.
И камень тот был оранжевым.
«Да, неслабо меня долбанул этот российский ниндзя, – подумал он. – Или я снова пытаюсь объяснить необъяснимое? Впрочем…»
– Впрочем, у тебя есть один час на размышление, – сказал Макаренко. – Если что – зови дежурного, меня вызовут…
– Я согласен.
– Не понял, – запнулся на полуслове майор. – Только что…
– Прошла целая секунда, майор, – сказал Виктор. – Много это или мало для того, чтобы принять решение? Вот только как вы собираетесь меня туда отправлять? Самадхи не помогло тому, кто сбился с Пути. Сейчас мне не хватит силы даже для того, чтобы перейти в соседнюю камеру.
– Думаю, что этот вопрос решаем, – сказал Макаренко. – Сейчас тебе принесут обед – не одной силой силен воин-синоби, есть ему тоже надо. А потом я кое-что тебе покажу.
От стен пахло сыростью, несмотря на то что они были недавно выкрашены свежей темно-бурой краской. Похоже, обновляли их довольно часто – кое-где, особенно в углах, виднелись плохо прокрашенные участки того же цвета, но потемневшие от времени. Хотя, возможно, это была и не краска…
Сырой воздух подвала имел слабый сладковатый привкус, который могло почувствовать лишь специально тренированное обоняние. А понять, что значит этот запах, мог лишь человек, которому неоднократно доводилось с ним встречаться.
Но помимо запаха, который невозможно было истребить никакой краской, было еще кое-что.
Мощнейшее энергетическое поле.
Черное поле тяжелой энергии смерти, которое почти осязаемо давило на плечи.
А посреди подвала под светом лампочек, запакованных в частые сетки металлических плафонов, несколько человек заканчивали собирать странное сооружение, похожее на деревянные ворота с двумя перекладинами наверху.
