Гер наконец начал перебирать струны гитары, атмосфера в аудитории существенно переменилась. Все присутствующие замерли в восхищении, внимая мелодичным нотам и переливам.
"В лесу, печалью овеянном,
Синяя птица парила в неведении,
Исполняя желания всякого, кто за нею последует в ночь,
Но однажды в той чаще тоскою усеянной,
Странствовал парень с рождения неслышащий,
Вдоль тропы из терновника в ночь,
Его руки ту птицу синюю, подхватили, любуясь пером,
Птица тщетно махала крыльями,
Но попала в ловушку смертельную,
По привычке пытаясь запеть" – тихая песня Гера лилась по рядам.
К концу мероприятия аплодисменты Фина, адресованные выражению восторга от концерта, увенчались его неловким спотыканием. Он налетел плечом на девушку, выделявшуюся яркими татуировками на плечах и огненно-рыжими прядями, дополнявшими ее пылкий образ.
– Отвали! – яростно зашипела она, впившись обсидиановым взглядом в Фина, пытавшегося восстановить равновесие. – И вы называете себя бегунами? Ноль координации!
Ее отвращение было очевидным, но осуждать кого-то за единичный инцидент выглядело довольно грубо. Поэтому вмешалась я: – А вы называете себя файтерами? Люди, которые, якобы, следят за всеобщей безопасностью, не могут сдержать раздражения из-за малейшего неудобства?… Бездумное раздражение – авторитета никому не прибавляет.
Не ожидая такого ответа, огненноволосая девушка развернулась с приподнятой бровью. Встретившись с моим бесстрастным взглядом, она недовольно скривилась.
– Да что вы вообще знаете о "бездумном"? – проворчала она, отплатив не только словами, но и толчком в мое плечо, после чего исчезла в толпе.
Фин выразил свою признательность, взглянув на меня с виноватой улыбкой.
– Спасибо, Ди. Эти файтеры настоящие дикари!
Когда мы вместе с остальной толпой, пребывающей в приподнятом настроении от концерта, подходили к выходу, откуда ни возьмись перед нами возникла шеренга из файтеров.
В мгновение ока атмосфера в массовке сменилась с оживления на волнение. Воздух загудел от напряжения, когда бойцы в черном выстроились в неприступную блокаду, отрезая всякий выход. Присутствие Тима на передовой вызвало у меня холодок по всему телу – его вчерашнее дружелюбие куда-то испарилось, сменившись стальной маской.
Среди ропота и возгласов по площадке пронесся властный голос, приковавший все взгляды к мужчине средних лет из старейшин, занявшему место на сцене. Подняв руку, он призывал всех к тишине.
– Прошу всех соблюдать спокойствие! – начал он, его голос разрезал хаос, как лезвие. – У нас есть важное сообщение для всех! Оставайтесь на своих местах и выслушайте его внимательно!
Когда народ нехотя двинулся обратно, меня не
