на неохотно оторвала взгляд от подернутого дымкой живописного острова и посмотрела на дочь.
– Как я могу ненавидеть тебя, Лекси? – спокойно проговорила она. – Я люблю тебя. Очень люблю.
– Если бы ты любила меня, мы бы сейчас были в Лондоне.
К затянувшемуся стрессу и напряжению примешалось чувство вины. Все эти эмоции поднялись у нее в груди и тяжелым камнем упали на сердце.
– Я думала, так будет лучше.
– Может, для тебя и лучше. Но не для меня.
– Это новое начало. Новая жизнь. – Как можно дальше от ее прежней жизни. Как можно дальше от всего, что напоминало о браке. Как можно дальше от сочувственных взглядов людей, которых она когда-то считала друзьями.
– Мне нравилась моя старая жизнь!
И ей тоже. Пока она не обнаружила, что вся ее жизнь – сплошной обман. Говорят, чужая жизнь – потемки, а она не знала, что происходит в ее собственной!
Дженна быстро заморгала, удерживаясь на плаву исключительно силой воли. Ей вдруг стало дурно, и это уже не в первый раз. Она испугалась. Что, если однажды она сломается? Говорят, время лечит, но сколько времени должно пройти? Пять лет? Десять? Определенно не год. Ей сейчас нисколько не лучше, чем было тогда, когда все это случилось. Дженна уже стала подумывать, что есть травмы, которые невозможно вылечить, и что всю оставшуюся жизнь она будет вынуждена играть роль под названием «все хорошо».
Наверное, она все-таки неплохая актриса, потому что Лекси явно не замечает, какая борьба идет у нее внутри, хоть и смотрит в упор.
– У тебя в Лондоне была хорошая работа. Мы могли бы остаться там.
– Жить в Лондоне слишком дорого.
– Правда? Так заставь отца платить содержание, или как там это называется. Ведь он ушел от нас!
Дженну словно по лицу ударили.
– Я не желаю жить за счет твоего отца. Предпочитаю быть независимой. – Можно подумать, у нее есть выбор, усмехнулась она про себя. Клайв не спешит расставаться со своими денежками даже ради дочери. – Здесь нет транспортных расходов, ты сможешь ходить в местную школу, а мне по должности полагается коттедж.
Последнее было самым главным. Коттедж. Их собственный дом. Ей не придется проснуться однажды утром, чтобы узнать – у них больше нет крыши над головой.
– Как ты можешь быть такой спокойной и продолжать держать марку? – с раздражением взглянула на нее Лекси. – Ты должна злиться. Знаешь что, если какой-нибудь мужчина обойдется со мной так же, как обошелся с тобой отец, я выбью ему зубы, заткну их ему в глотку, а потом возьму нож и отрежу ему…
– Лекси!
– Да, так и будет!
Дженна набрала в легкие воздуха.
– Я конечно же злилась. И расстраивалась. Но что случилось, то случилось, и мне приходится с этим мириться. – Шаг за шагом. День за днем.
– Значит, отец будет купаться в роскоши со своей новой женщиной, а нас сослали на захолустный остров, где даже электричества нет? Отлично!
– Гленмор – прекрасное место. Держи свое сердце открытым. В детстве я приезжала сюда с бабушкой и дедушкой, и мне здесь нравилось.
– Люди едут сюда по доброй воле?! – Лекси пыталась испепелить взглядом скалистый берег в явной надежде на то, что ненавистный кусок суши внезапно испарится от ее чар. – Тебя правда возили сюда на каникулы? Полная катастрофа! Ты должна была привлечь их к суду за издевательство над детьми.
– Зря ты так. Каникулы были идеальными. Мы проводили время вместе…
Воспоминания захватили ее, и Дженна вдруг вновь стала ребенком, с восторгом ожидающим отдыха с бабушкой и дедушкой. Здесь – и, может, только здесь – она чувствовала, что ее любят и принимают такой, какая она есть.
– Мы строили замки из песка и собирали ракушки на берегу моря…
– Вау! И как ты не умерла от восхищения!
Укол подросткового сарказма вернул Дженну в реальность. Внезапно ей захотелось снова стать маленькой девочкой. Никаких тебе тревог. Никто от тебя не зависит. О боже мой! Она убрала волосы со лба и напомнила себе, что ей тридцать три, а не двенадцать.
– Здесь и вправду восхитительно! Лекси, на этом острове жили кельты и викинги, он полон истории. Этим летом здесь ведутся археологические раскопки, и у них есть несколько мест для интересующихся стариной подростков. Я тебя записала.
– Ты что? – Пораженная до глубины души, Лекси отбросила маску скучающей страдалицы и резко выпрямилась, приняв оборонительную позу. – Я не интересующийся подросток, так что можешь меня выписать!
– Попробуй, Лекси, – попыталась уговорить
