чтобы снять их с нее, оказалось, они ужасно тесные. И как только она сумела влезть в них и ходила в них? А потом он зашвырнул туфли под стол так, чтобы она не смогла их достать, и она позволила ему заключить ее в свои объятия и увлечь на танцпол.
Танцевать с ней было совсем не то что с Эми.
Эми была миниатюрная, ее макушка едва доходила ему до плеча. Если бы Эдди подошла к нему поближе, она носом врезалась бы ему в подбородок. Но она держалась на расстоянии и время от времени поглядывала на свои ноги в одних чулках. Он тоже время от времени на них поглядывал. Она, похоже, была потрясена тем, что танцует в чулках, и тем, что танцует с ним. Двигалась она хорошо, только иногда вдруг вся застывала и подавалась назад.
Но он в такие минуты притягивал ее ближе к себе, наслаждаясь ощущением ее мягкой груди на своей. А еще, когда она поворачивала голову, ее шелковистые темные волосы касались его подбородка. Он губами провел ей по волосам.
Она опять вся напряглась:
– Что вы делаете? Пялитесь на меня?
Он усмехнулся:
– Нет.
– Не нет, а да. Вы пялитесь на мои ноги.
Он засмеялся и притянул ее еще ближе:
– Вот так. Теперь мне их не видно. Ну как, лучше?
– Э-э… мм… – пробормотала она прямо в шерстяной лацкан его смокинга.
Он ощутил, как опять она вся напряглась, но не отстранилась. А еще через несколько секунд расслабилась, и они дальше заскользили в танце.
«Так-то лучше», – решил он. Вот только тело его все больше реагировало на ее привлекательность. Может, Ник никогда больше и не женится, но от секса он не отказывался.
И он начал подумывать о том, как здорово было бы уложить Эдди Дэлей в постель.
Он прижался щекой к ее волосам. Волосы у нее были чудесные, они совсем не похожи были на прямые платиновые волосы Рианы. У Эдди волосы были густые, темные, волнистые. Он подозревал, что в самом начале вечера ее волосы удерживали две золотые заколки. Но они давно уже все из-под них выбились. И сейчас все больше высвобождались и вились, жили собственной жизнью. Он хотел запустить пальцы в ее волосы, зарыться в них лицом. Он представлял себе, как они рассыпаются по подушке. И уже начал думать, как бы ему это осуществить, но тут вальс смолк, и оркестр заиграл какую-то бодрую ритмичную мелодию.
– Ну, – сказала Эдди, отстранившись и опустив руку, – это было мило.
«Мило?» Ник уставился на нее, лишившись дара речи.
Она кивнула, и на щеках у нее появились ямочки:
– Очень мило. Спасибо за танец.
В ее тоне сочетались безупречная вежливость и проказливые нотки, как будто она знала, что у него на уме, и не собиралась давать ему шанса предпринять шаги в этом направлении.
– Я могу предложить вам гораздо больше, чем просто «мило», – пообещал он и протянул ей руку.
Эдди решительно покачала головой:
– Спасибо,
