этому никак, а детей нет. Родители организуют проверку её здоровья, надо с мамой поделиться проблемой.
Сидели обнявшись, раскачиваясь в такт стуку колес и биению сердца, чуть не уснули.
‒ Спасибо, Юль, как будто мама меня обнимала.
Потом Алиса накормила Юлю домашним. Традиционная курица, картошечка с укропчиком и малосольными огурчиками. Всё вкусно. Юля ела и нахваливала. У неё тоже к столу кое-что имелось. Сладкие груши, черешня, клубника. Наелись, напились на ночь глядя и уснули на дорожных постелях, как убитые.
Юля проснулась рано и стала ждать рассвета. Для этого надо было выйти из купе и притулится на откидном сидении у окошка. За окном бескрайние поля. Вчера были леса, пустые пространства, заросшие, редкие города, а сегодня поля до самого горизонта и можно увидеть рассвет и затаить дыхание в момент, когда Солнце будет выбирать, верх устремиться или покатиться по краю горизонта.
Солнце вставало долго, как будто хотелось ему ещё поспать. Ленилось. Небо было чистым ни единого облачка. Заря занималась яркая, алая, в полнеба. Сначала появился красно-оранжевый краешек, оглядел, что да как, и медленно-медленно над Землей встала звезда по имени Солнце.
‒ Здравствуй Солнышко, ‒ прошелестело за спиной неожиданно, Юля вздрогнула. ‒ Ты чего? Я следом за тобой встала. Как ты присела, так и стою здесь. Рассветы люблю. И звездное небо люблю.
‒ Тогда ты едешь туда, куда надо. Может и уезжать не захочешь.
‒ Да уж, если и правда там есть то, чем ты скуку разгоняешь, так я в рай еду, – засмеялась Алиса. Пойду умоюсь, а то мы с тобой на ночь даже не умылись.
Юля пошла заваривать чай, стала доставать вкусности к чаю, и тут в купе вошла очень красивая девушка в Алисиной одежде.
Совссем другая соседка
‒ Вы кто? – спросила испуганная Юля.
‒ Дед Пихто и бабка Пихта – голосом Алисы сказала девушка.
‒ Ты женщина для Арсения. Ты же такая, как будто родилась для него. Совсем другая, ‒ прошептала Юля.
Алиса притихла, нараспев произнесла
‒ Арсений. Звучит, как! Родное такое. Что-то мне дышать нечем. И мороз по коже, Юль.
‒ Чужое лицо только не надевай.
‒ У Кобо Абэ есть роман Чужое лицо.
‒ Я читала, давно, но впечатлилась и кое-что поняла о гриме.
‒ А у меня это настольная книга. Я могу спрятаться за чужим лицом и мне кажется, что становлюсь неуязвимой.
‒ Я должна осмыслить то, что ты сказала.
‒ Осмысливай.
‒ Знаешь, ты умылась, и поменялась изнутри. Более уверенная.
‒ Конечно. Я же говорю, настольная книга. Сейчас я, это я, и ко мне на драной козе не подъедешь, я это знаю, заранее знаю всё, что ты спросишь и скажешь.
‒ Тогда уж и отвечай!
‒ Отвечаю, да, когда я без грима, мне не нужен муж-отец и примыкающей я тоже без грима не стану, поэтому надеваю маску бессильной девочки. Вот она может, и привлечь
