его смертью, я не могу отпустить его, как же я буду жить дальше? Зачем? У меня нет ни сил, ни желания жить, но убить себя не могу, нет, вот это неправильно. Я, пока не умру, буду жить с мыслями о моём сыне, с памятью о нём, и я хочу с ним общаться, разговаривать.
И такое возможно, я знаю, я много чего прочитала, многое изучила. Есть люди, медиумы, они легко входят в контакт с потусторонним миром, и ваша сестра – она такая, понимаете? Она когда о Нурали говорит, такие подробности выдаёт, которые выдумать невозможно.
Ольга кивнула, она уже слышала об этом сто раз. Её очень тяготило то, что она увязла в этом кругу несчастных женщин, потерявших своих сыновей, переживших их и так и не нашедших после их смерти никакого смысла в жизни. Да, смерть близких – это самое страшное событие в жизни людей. Но не страшнее ли долгие-долгие годы жить потом только с мыслями об их смерти?
«Нет-нет, не хочу даже вспоминать об этом, не хочу!» – ужаснулась Ольга.
Мадина, видимо, поняв, что с ней творится что-то неладное, предложила выпить вдвоём чаю.
– А Инночка пусть отдохнёт, – обронила Мадина заботливо.
Они пошли на кухню, и там Мадина положила на стол перед Ольгой увесистый конверт:
– Ольга, здесь деньги, пожалуйста, не отказывайтесь от них и не отказывайте нам в вашей дружбе. Ваша сестра чрезвычайно важна для нас, и заметьте, мы ей тоже нужны: она чувствует себя хорошо, она спокойна, не кричит и не мечется больше. Пожалуйста, позвольте ей и дальше приходить к нам, на наши встречи.
Ольга посмотрела на конверт. Она всегда жила скромно, без лишних трат, денег хватало впритык от зарплаты до зарплаты, и этот пухлый конверт соблазнял её. Но она не могла взять его, именно потому не могла, что была в этом неправильность, необъяснимая и очень значимая. Нельзя было сделку заключать, нельзя! Ох, чует сердце: недоброе дело затеяли эти женщины, недоброе…
Ольга решительно отодвинула деньги, встала и сказала Мадине:
– Я должна подумать хорошенько, посоветоваться, потому что есть в этом что-то очень неправильное, и я хочу разобраться. Я не говорю окончательное «нет», потом, может, когда всё пойму, я сама приведу к вам Инну, но сейчас нет. Извините.
Ольга, стараясь не глядеть на окаменевшую Мадину, встала и медленно прошла в гостиную. Там, на белом диване, сладко посапывала её безумная и одновременно удивительная сестра. Ольга тихонечко разбудила её, и они отправились домой.
* * *
Ольга вела машину аккуратно, не спеша, и всё думала, думала, что делать, с кем посоветоваться.
Ведь эти способности Инны – особенные, к психиатру не пойдёшь, он сразу запрячет её в тихую комнатку, обитую войлоком. Пойти к своей психологине? Ольга задумалась. Ну и что ей сказать? Что сестра беседует с мёртвыми? Чушь, скажет, типичная шизофрения. Голоса в голове, все эти мертвецы – порождения больной психики. И не докажешь ничего, вряд ли дамочки эти пойдут свидетельствовать, что Инна правду говорит об их детях, их привычках и желаниях…
