лежала упавшая статуя. Кажется, особо важной для города она не была. Какую значимую статую поставили бы на таком месте? Я даже не могла понять, кого она изображала. Это был какой-то мужчина с бородой и книгой под мышкой, совсем небольшая скульптура. Слава богу, она была маленькой.
Рядом со статуей, в кустах, лежала тележка.
Я нервно всхлипнула. Мне захотелось прикончить Софию.
Я развернулась.
Подошла к скамье и взяла ее за руку.
– Вы куда это? – спросил Нико, который прервал свой нервный монолог, когда я направилась с Софией к пешеходному переходу.
– Домой. Спать, – отозвалась я.
– А что будем делать с тележкой? И со статуей?
Ева, стоявшая рядом с ним, пыталась подавить икоту.
– А что ты предлагаешь? – ответила я. – Завтра узнаем, заметил ли их кто-то. Нет никакого смысла оставаться здесь и кричать.
– Но если их кто-то опознает…
– Будем беспокоиться, если это случится. – Я пожала плечами настолько спокойно, насколько могла. – Если хочется остаться и рассказать полиции о том, что тут произошло, без проблем. А мы с Софией уходим.
Когда я двинулась вперед, София на секунду обернулась. Мне показалось, что она прощается с Евой. Я не стала поворачиваться и проверять.
Я шла так быстро, что София едва за мной поспевала. Она спотыкалась и пару раз, когда поворачивала не туда, врезалась в меня. Наконец мы пришли к машине и сели в нее.
Мы молчали.
Тележка эта, чтоб ее.
Я сжала руль.
Завела машину.
– Элена… – прошептала София.
– Нет, – оборвала я ее и закрыла на секунду глаза, чтобы не разораться, как Нико. Она этого заслуживала. – Нет.
Она всхлипнула, но все же умолкла. Мы выехали на ночные улицы Мадрида в сопровождении звука мотора и радио, которое включилось само по себе.
Такое иногда случалось. Радио включалось, и мы не могли его выключить. Я даже не стала пытаться, просто хотела переключить станцию, но тут зазвучала песня Эйвы Макс[1], под которую мы как-то танцевали в баре «У Райли».
Мне стало не по себе. Эта песня, которая так нравилась Софии и мне, зазвучала, и я рассердилась, потому что она была неуместна.
Я попыталась переключить на другую станцию.
Радио зазвучало еще громче.
София на автомате или, возможно, пытаясь угодить мне, попыталась переключить радио, но в итоге просто стукнула по нему и прошептала, что ее машина – настоящая груда металлолома.
Припев зазвучал ровно в тот момент, когда мы выехали на кольцевую, которая в час пик была сущим адом.
Я снова попробовала переключиться на другую радиостанцию и, когда мне это не удалось, вновь попыталась выключить звук, но все без толку.
И тут я расплакалась.
София тоже заревела.
Цирк какой-то.
– Элена, прости меня, пожалуйста. Прости меня за
Американская поп-исполнительница. –
