отрывая взгляда, он протянул руку и убрал прядь волос мне за ухо, проведя пальцами по подбородку. Это ощущение вызвало цепную реакцию мурашек, пробежавших по спине, и у меня перехватило дыхание. Казалось, само время замедлило свой бег, оставив только нас двоих в вечной паузе.
– Агата, постарайся не ходить по монастырю после отбоя. И он отошел. Моя щека всё ещё хранила тепло его ладони.
Я бесцельно слонялась по монастырю, пока не наткнулась на сестру Долорес вместе с Настоятельницей, они замолкли, увидев меня, как будто секунду назад их оживленный разговор касался меня.
Мать Настоятельница поманила меня к себе и я осторожно подошла, чувствуя скрытую угрозу, витавшую в воздухе. От Настоятельницы пахло травяным наполнением мешочков-осушителей, которые обычно кладут в бельевые шкафы, чтобы избавиться от влаги и моли.
– Молилась ли ты сегодня?
– Молилась, мать Настоятельница. Я как раз возвр…
Она прервала меня, подняв ладонь.
– Тебе пора на исповедь, святой отец уже ждет.
Я задрожала. Не столько от осознания того, что возможно удары плети снова будут рассекать мою кожу, сколько от того, что я опять останусь наедине с ним.
* * *
Отец Доминик встретил меня возле двери в исповедальню, медленно отпер дверь старым ржавым ключом и пропустил меня первой. Протиснувшись мимо него я вдохнула аромат благовоний, сандала и чего-то еще. Запах был совсем не таким, как в келье отца Иоанна. Вспомнив о нем, я вздрогнула и подавила приступ тошноты.
Молча, он указал на деревянный стул возле помоста. Дождался, когда я опущусь в него и только потом сел напротив.
– Мать Настоятельница передала мне одну тревожную просьбу, – он сложил ладони и уронил в них лицо. – Но выполнить её я не могу, – он выдохнул и посмотрел на меня с легким изучающим прищуром.
– Вы говорите о… – я задохнулась, не договорив.
– О плети, да.
Мне хотелось расплакаться. И я бы сделала это, если бы не ненавидела себя за каждую слезу.
Я боялась смотреть в его глаза, несмело поднимая голову, но когда решилась, не отрывала взгляда ни на миг, глядела, возможно, как на союзника, раз он решил не применять очищение души бичем. Решил ведь, да?
Он же смотрел на меня спокойно и несколько восхищенно, рассматривая меня как-то тепло. Когда вздыхал он, я забывала делать вдох.
– Пойдем, не здесь, – как-то слишком громко проговорил он и я вздрогнула.
Жестом поманил меня за собой и мы прошли уже известной дорогой до его комнаты, все так же молча.
Указал мне на кресло. Стоило мне посмотреть на мягкую обивку, как воспоминания взорвались, я почти чувствовала его прикосновение на своей коже.
Тряхнув головой я села, подобрав колени к груди. Он сел за стол.
Тишина раскалывала голову, обилием мыслей, крутящихся буйным вихрем.
Спустя несколько мучительных тягучих минут, я встала,
