ровные резцы.
– Да, ночной кошмар, извините.
– Я тоже их вижу, Всеотец испытывает нас. Могу предложить тебе травяной чай, чтобы остаток ночи прошел спокойнее.
– Благодарю, святой отец, но…
– Ты нисколько не обременяешь, – как будто прочитав мои мысли, произнес он.
Его мантия хранила тепло и аромат зеленого чая, дыма благовоний. Я обняла себя за плечи и долгожданное спокойствие наступило.
Отец Доминик вставил ключ в дверь своей комнаты, и звучным, но одновременно тихим голосом пробормотал себе что-то под нос.
– Посидишь здесь, пока я схожу за чайником?
Я хотела покачать головой, но взяла себя в руки и кивнула. Жестом он указал на кресло возле письменного стола напротив кровати. Я опустилась в него, подобрав ноги, укрыв их его мантией.
Отец Доминик вернулся скоро, держа в руках наполненный чайник, который поставил на небольшую комнатную печь.
– Голодна?
Я широко раскрыла глаза и проговорила:
– Святой отец, но ведь грех чревоугодия особенно силен ночами, так стало быть…
– Не волнуйся так, я просто предложил, я не проверяю твою веру. Видел, что ты в трапезной не притронулась ни к обеду, ни к ужину. Решил, что после того, как ты успокоишься, стоило бы поесть, – улыбка слегка тронула уголки его губ.
Нет-нет, не нужно. Спасибо, – я сконфуженно улыбнулась, поджав губы.
– Истязая свою плоть вне поста, ты лучше не сделаешь. Всеотец видит, что тебе тяжело, он пошлет нужное решение, просто верь, – он разлил напиток по кружкам и протянул одну из них мне.
– Я верю, – неубедительно отозвалась я, вперившись взглядом в плавающие чаинки, прежде чем отпить.
Когда я попробовала дымящийся чай из чашки, не могла не испытать восхищения от того, как восхитительно ароматы танцевали на языке. Отец Доминик, с его мудрыми глазами и нежной улыбкой, с удовольствием наблюдал за моей реакцией.
– А, я вижу, вы цените мою работу, сказал он глубоким рокочущим голосом и улыбнулся.
Я ответила на улыбку более робко, спряталась в кружке.
Я сделала новый глоток, вкус заплясал у меня на языке – землистые оттенки смешались с оттенками сладости. Это был действительно напиток, не похожий ни на один из тех, что я пробовала раньше. Чем больше я пила, тем больше чувствовала, как напряжение в плечах спадает, а разум проясняется, словно утренний туман, рассеивающийся под лучами теплого солнца.
– Нравится? – выжидающе посмотрел на меня.
– Прежде такого мне не доводилось пить, спасибо, очень вкусно.
В уголках глаз отца Доминика появились морщинки, а черты его лица смягчились, когда он улыбнулся, и под его строгим поведением проскользнул озорной огонек
– Эти травы я собирал сам. Было время, когда я жил среди именитых травников и травниц, но эта совсем не увлекательная история для другого раза, – как-то грустно проговорил он, а его глаза
