рабочих, большинство же удивлялось, но вело беседы очень дружелюбно и заинтересованно.
Самостоятельная печатная агитация, как я уже говорил, не разрешалась, а от руки листовки можно было делать.
Мои коллеги по работе, члены семьи по трафарету писали такие листовки.
Ребята из клуба накануне голосования сделали маленькие листики-пирамидки: район ___, город ___, Область__ Россия: Полозков С. А., аккуратно вписывая всех наших кандидатов, и разбрасывали их по почтовым ящикам.
Расклеивали мы листовки и рукописные, и вырезанную из общей, напечатанной в типографии листовки единой на всех кандидатов (ее расклеивали во всех официальных местах), мою программу с фотографией. Было это достаточно канительное занятие, так как выборы проводились в феврале марте, и морозы стояли приличные. Но в этом мне помогали все. Да и я сам по вечерам проводил рейды по району с кисточкой и клеем.
Телевидение, митинги и «козни»
Кульминацией выборов было выступление по телевидению. Нас пригласили в прямой эфир в будний день вечером. Я страшно волновался. Выступление перед аудиторией, которую видишь, это одно, там сразу видна реакция людей и по существу такое выступление – диалог. А на телевидении все оказалось по-другому.
Во-первых, нас всех напудрили в гримерной. Это было странно и неприятно. Парикмахерша мне объяснила, что это необходимость, иначе блики от осветителей сделают физиономию на экране телевизора не узнаваемой.
Во-вторых, в зале сообщили, что смотреть нужно не на ведущего, а в камеру, что также было непривычно. Но в результате получилось, как все говорили, очень даже неплохо. Как это у меня бывало и раньше в момент выступления все волнение ушло, речь я подготовил и очень многим понравился.
Во всяком случае, кто-то из членов нашего клуба мне потом рассказывал как его отец, далекий от политики, глядя на телевизор, сказал, показывая на меня: «Вот за этого, молодого, буду голосовать».
Проводились и митинги. Один из них организовал уже упоминавшийся Семен Булаткин. Было это около Дома спорта «Сормович» на набережной реки Параши, буквально в 300-х метрах от райкома партии.
Микрофоны гремели так, что было слышно на весь Юбилейный бульвар, который вдоль этой речки был построен и где неподалеку жил я. На этом митинге я впервые встретился с Борей Немцовым. Он был в дефицитных тогда джинсах, кудрявый с непокрытой головой, хотя было достаточно холодно. На митинге я выступил, но почувствовал разницу между его стихией и встречей с избирателями в цехе, излишняя агрессивность и накаленность участников митинга меня несколько смутила. Страсти зашкаливали, и это мне не очень понравилось, зато Боря был в своей стихии и тогда, я его, за умение ею управлять, зауважал.
Теперь о «кознях». В основном они были связаны с отказами в проведении встреч. Я разными изощренными способами проникал на завод Красное Сормово, через членов клуба, через родителей, которые у меня работали
