ромейский купец Серафимий Собачий Глаз и нурманский вождь с популярным у скандинавов именем Фроди. Этого звали, чтобы не путать с другими, – Фроди из Хредлы.
Причина спора вполне соответствовала тяжущимся. Деньги.
Фроди взял у Серафимия полдюжины дорогого синдского аксамита, проплатив вперед золотыми арабскими монетами. Все, о чем уговорились. Так утверждал Фроди. А вот купец считал, что получил от нурмана только половину сговоренной суммы. Аванс, так сказать.
Тиун, получивши мзду от обеих сторон и сосчитав видаков, решил, что истину ведают только боги.
Нурман с удовольствием воспринял такое решение, потому что считал себя великим поединщиком. Во всяком случае, много лучшим, чем какой-то там ромей или кого там он вместо себя выставит.
Серафимий, вопреки ожиданиям, оспаривать решение тиуна не стал. К немалому огорчению тиуна, который очень надеялся получить от Собачьего Глаза взятку за отмену вердикта, дающего преимущество воинственному нурману.
Фроди, огромный, как и подобает нурману, волосатый, грозный, в вороненых доспехах, с мечом в два локтя длиной и тяжелым пешим щитом с железной оковкой, сдвинув на затылок шлем, надменно глядел на собравшихся. Он был уверен в победе. Эту уверенность разделяли его спутники: четверо таких же мощных нурманов и десятка полтора холопов и трэлей, давно привыкших к тому, что если хозяин решил кого-то убить, то этот кто-то – считай, уже покойник.
Однако Серафимий выглядел уверенно. И его поединщик тоже смотрелся неплохо. Высокий, длиннорукий, уступавший нурману массой, но не шириной плеч.
На ромейском поединщике были хорошие доспехи и открытый шлем с длинной стрелкой. Меч его был выкован знаменитым константинопольским оружейником, о чем свидетельствовало клеймо на основании клинка, и стоил почти столько же, сколько спорные полдюжины китайского шелка. Впрочем, о клейме знал только сам поединщик. Щит у ромея был меньше нурманского, зато – трехслойный, из бычьей кожи и вязкого дерева, усиленный стальными спицами и бронзовым листом. Звали ромейского поединщика – Фистул.
Трое княжьих дружинников, верхами, приблизились к месту поединка. Толпа почтительно раздвинулась, уступая дорогу.
– Это он? – спросил Славка.
– Он, – подтвердил Малой. – Три божьих суда за четыре седмицы.
– Нурман знает? – поинтересовался Антиф.
– Откуда? Он в Киеве пятый день. Да и сам подумай: будет нурман что-то там вызнавать?
– Будет, будет! Если где золотишко плохо лежит, так непременно! – Малой засмеялся.
Окружавшие посмотрели на него неодобрительно. Нехорошо веселиться на серьезном деле. Впрочем, вслух никто не укорил. Люди, чай, не простые, а княжьи. Лучше помалкивать.
Ромей поиграл клинком, согревая руку. Попрыгал то на одной ноге, то на другой, забавно покрутил головой.
В толпе кто-то хихикнул. Поведение ромея показалось забавным.
