не было ничего – ни боли, ни радости. Вот так я и жила в своем "ничего", где всегда пусто, всегда тихо.
Вечером, когда Джаред и Пьетро еще не вернулись, я сидела на террасе. Вот я переехала жить в большой город и живу в самых лучших апартаментах на самом верхнем этаже, с новой раковиной, посудомоечной машиной и свежевыкрашенными стенами. В гараже у меня шикарная машина и если не учитывать некоторые фатальные нюансы, принадлежу только себе. Не об этом ли я мечтала год назад и сделало ли это меня счастливой? Вдруг раздался звонок. Я привычно потянулась к телефону, ожидая услышать Джо, но это был отец.
– Добрый вечер, Лила, – произнес он сухо.
– Добрый. Есть какие-нибудь новости?
– Кое-что начало проясняться, но пока рано делать выводы, – в его голосе скользнуло волнение.
– Держи меня в курсе, – тихо произнесла я прижимая колени к груди.
– Да, конечно, – Грей сделал паузу, – вы с Джаредом ладите?
– Да. Он замечательный, – немного покривила я, в душе припоминая несколько наших стычек.
– Хорошо, – недоверчиво произнес Ульманас, – тогда до связи.
– Пока, – сказала я и отсоединилась не понимая для чего он звонил.
Все таки какие-то новости у него были. Почему он не захотел поделиться? Может все складывается не в мою пользу? Я раскрыла ладонь, метка стала почти незаметной, похожей на светло-розовый шрам.
Дверь в гостиной щелкнула, включился свет. Я обернулась и увидела Пьетро. Он приветливо помахал мне рукой и зашел на террасу. Элегантно одетый: в брюки цвета графита и светлую рубашку.
– Хочешь немного развеяться? – спросил он.
– Неплохая идея, – улыбнулась я, закутываясь в спортивную куртку.
– У тебя уставший вид, – Пьетро взял бутылку с водой.
– Грей звонил.
– И что он сказал? – лицо Пьетро посуровело, он поставил ее на стол.
– Сказал что стало кое-что проясняться, но ничего конкретно не известно.
Он задумчиво окинул меня взглядом, а потом улыбнулся.
– Пойдем, – сказал он. – Это будет весело. Давай оторвемся по полной.
– Тебе не придется просить меня об этом дважды, – ответила я нарочито весело, а ведь правда, хотелось оторваться и отвлечься, хоть немного от всех этих съедающих меня мыслей. Но Илай по прежнему жил во мне, так же как и восемь месяцев назад и боль отступать не собиралась, хотя Пьетро делал ее терпимой.
Мы долго гуляли по городу, держась за руки. Пьетро стал для меня и другом, и подругой, и братом. Он стал для меня всем. Только в его присутствии я чувствовала себя лучше, словно он исцелял меня. По пути он рассказывал забавные истории и много смеялся, жестикулировал и гримасничал, подбадривал меня. Я даже смеялась. Мы зашли в кафе, где я до тошноты объелась карамельным мороженным, потом сходили на новую комедию и уставшие поехали домой.
По
