Засов танцевал от его ударов, как юный цыганенок, выклянчивая у прохожего милостыну. Она с мольбой смотрела на эту деревяшку. И та победила. Когда человек выбился из сил, деревяшка спокойно легла на место. Ульяна еще долго не выходила из своего убежища. Наконец Федор позвал ее. Его голос был уже не таким грозным. Она открыла дверь.
– Собирай на стол, – приказал он.
Уже сидя за столом, уписывая нехитрую снедь и строго глядя на Ульяну, он произнес:
– Еще раз услышу… – и погрозил кулачищем, – и ей скажи, чтоб не заикалась.
Ульяна поняла, что тот имел в виду Марфушу.
И вот этот свист. Дочь ловко нырнула под ее руку, дверь скрипнула и Марфу только видели.
– Ты смотри… недолго! – только и успела крикнуть мать вдогонку.
И вот он, кустище боярышника, разросшийся так, что издали его можно было принять и за стожок сена. Плотненький, округленный, с овальной верхушкой. Главные его достоинства были в том, что рос он недалеко от Марфиного дома, а внутри было незаросшее пятно, куда Егор притащил колоду, и они, сидя на ней, прятались там от глаз людских.
Он уже знал о случившемся, мать рассказала. Как та успела об этом узнать, одному Богу известно, и ему хотелось услышать от самой Марфы ее решение. Сам он считал, что спасение в одном: он должен ее похитить, как это было у их предков. Но вот согласится ли она на это?
Она явилась без промедления. Это уже подало парню надежду. Но в разговоре с ней, к ужасу для себя, он услышал, что бежать она не будет, как и выходить замуж без благословения родителей.
– Я боюсь, – призналась она, – что со мной может случиться то, что и с Ольгой.
Село хорошо помнило, как та бежала со своим возлюбленным, когда ее родители хотели отдать дочь за другого. Вскоре ее нашли в лесу разодранной ломыгой. Как она туда попала и куда делся ее похититель, осталось тайной. Но все, особенно бабы, твердили, к чему приводит самовольство. Без благословения родителей всех ждут подобные несчастья. Трудно, конечно, девушкам после такой обработки было решиться на что-то подобное. Как ни убеждал ее Егор, что это дело случая, она ничего не хотела признавать. Он даже решил подарить ей свой любимый ножичек, награду одного боярина за то, что Егор остановил, рискуя своей жизнью, бешено мчавшихся, запряженных в повозку лошадей. В ней сидел барин. И если б не этот парень, душа боярина улетела бы на небо. Ножичек был дорогой, тонкой работы и выглядел довольно женственно. Рукоять из черного дерева была украшена мелкими бриллиантами. А расписное лезвие! Егор знал, что ножичек нравится Марфе. И хотя она его не просила, но глаза ее сами обо всем говорили. И он решил смягчить ее сердце – подарить этот ножичек. Она с удовольствием его взяла и спрятала на груди со словами: «Это будет моей самой дорогой вещью». Егор на мгновение почувствовал ее своей. Но она тотчас охладила его, сказав: «Но все равно только с согласия родителей». Что на него нашло, но он вскочил и воскликнул: «Не хочешь добром, заберу силой. Я без тебя не могу», – и схватил ее на руки. Как у ней вырвалось это громкое: «Матушка!», она не знает,
