вскипая, споря, утихать, боясь зайти далеко в спорах в этой борьбе за справедливость.
Что полезного в академии, то, что я там добросовестно изучил работы, имел возможность изучить работы Ленина, Маркса, Энгельса. Изучая их, я все больше склонился к мысли, что революционность марксистско-ленинского учения где-то оставлено далеко нашими теоретиками, как памятник старины, где-то в начале движения по пути к коммунизму, где-то в 30-х годах…
На втором курсе я зашел в тупик. С одной стороны, окрепло убеждение еще больше, что многое не так, что по моим вопросам мы отошли от учения Ленина, а с другой стороны, не имеем никаких материалов для научной работы в этой области, и поэтому невозможно ответить на этот вопрос как надо. И в Ленинской библиотеке много времени проводил. Но там тоже ограниченные материалы. В поисках истины я ушел к философским вопросам такого широкого плана и посвятил им весь третий курс и начало четвертого. Для меня понятие человечество стало более осязаемым, широким понятием. Философия помогла мне затвердиться в мыслях революционеров, причем на такой научной основе. Понял глубоко, как говорится, нутром диалектику».
После прочтения столь корявых и безграмотных фраз говорить о Саблине как об интеллектуале просто смешно!
За годы, прожитые в Москве, не нашлось у Саблина абсолютно никаких хороших воспоминаний ни о Москве, ни о москвичах. «К сожалению, – сетовал он, – в Москве я не видел щели хотя бы, в которую можно было высунуть голову, чтобы подышать свежим воздухом свободной мысли, чтобы где-то можно было высказывать свои мысли, поговорить. Были попытки найти мыслящих людей вне академии. Год я вел группу партшколы на заводе “Динамо”, пытался вызвать на откровенность некоторых рабочих. Но что они – критикуют начальство заводское, порядки, но не более… Стал членом общества “Знание” от Краснопресненского райкома партии, ездил с лекциями по Москве… Чувствовал… когда читал лекции, отчуждение аудитории, когда говорил о цифрах пятилетки, призывах партии… Была встреча у меня с начальником цеха завода “Динамо” в домашней обстановке. Оказался мелким человеком… Пытался встретиться с поэтом Евтушенко. Мне нравится его гражданственная стихия. Но он также уклонился от встречи, так как собирался улетать в Японию…»
Замечу, что Саблин в данном случае недоговаривает самого главного. И группы партшколы на предприятиях, и особенно лекции в обществе «Знание» в советское время оплачивались, причем весьма неплохо. Именно поэтому слушатели военно-политической академии всегда с удовольствием занимались этими делами. Получал, разумеется, деньги за свои выступления и Саблин. При этом, по его же признанию, оратором он оказался никудышным и аудиторию заинтересовать не умел, Что касается начальника цеха, которого Саблин обозвал «мелким человеком», то тот, скорее всего, просто послал Саблина куда подальше, когда тот начал излагать свои бредовые политические взгляды.
Вообще в данном случае Саблин,
