уже выбрал имя?
Вопрос обрадовал Йону. Он понял, брат одобрил Игру.
– Мистер Фог.
Азриэль улыбнулся.
– Что ж, спасай своё стадо,8 брат Йона, – произнёс он устало, как человек проделавший долгий и трудный путь. – Хотя, на мой, старомодный взгляд, «Mister For» звучит слегка театрально. Я бы выбрал что-то попроще. Скажем…, господин Иванов.
Щёки Йоны зарделись.
– Люди любят театр, – смущённо ответил юноша. Он вдруг приосанился и на ближних раскатах грома, пропел, подражая великому тенору:9 – Что наша жизнь? Игра! – исполнив отрывок из арии Германа, смутился и быстро добавил. – Я слушал эту оперу, давно. Мастер тогда был в ударе.
– Всегда завидовал возможности людей творить. Если бы люди помнили, чем наделил их Творец, мы бы, брат Йона, остались с тобой без работы, – Азриэль широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы. – Пора, – мужчина поднялся и протянул товарищу красивую руку. – Дождь накроет столицу через пару минут.
Первые крупные капли дождя с шумом упали на землю; сразу запахло умытой листвой и чем-то живым, и свободным. Невиданный ливень обрушился на Москву слезами Урана, теплыми, как прощающий взгляд уходящего в полночь супруга.
Двое молодых мужчин, не по-летнему тепло одетых, поклонившись кресту на главке старинной церкви Архангела Михаила, неслышно покинули место.
Действие 1. Ученик
«Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу…»
Данте
Московская осень, взявшая с места в карьер сентябрьской хлябью, внезапно замедлила бег и в это воскресное утро: чистое, свежее, тёплое – всеми оттенками жёлтого, благословляла прохожих.
Константин Ершов по прозвищу «Гугл» тридцати семи лет отроду, стоя на крыше новой высотки, мрачно взирал на город. Армагеддон, в отдельно взятой душе, достиг своего апогея: силы добра и зла боролись за мысли несчастного. «Это конец,» – толкал его в пропасть дьявольский хохоток. «Не верь! Всё ещё впереди!» – хрустальные крылья ангела, сильным порывом ветра, гнали его от бездны.
Костя был зол. Высокий, худой, с узким лицом и тёмным взглядом забившего на всех наркомана, он чувствовал себя до боли чужим в прозрачном пространстве бабьего лета, счастливом до тошноты и сведения острых скул. Холодные губы мужчины кривились в безумной усмешке: «трусливый ублюдок» никак не хотел умирать.
То, что жизнь его кончена, Костя знал точно, как познавший мир Google, с безразличием мёртвой машины, указавший ему на самый короткий и безболезненный путь в немоту: прыжок с небоскрёба – ни боли, ни шанса вернуться обратно.
Решение покончить с собой не было для него спонтанным, каким, возможно, оно бывает в юности, полной порывистой дури и мгновенных обид. Ни безумной любви, ни смертельной болезни, ни творческих мук – ничего, что могло бы назваться «нормальной» причиной для смерти. Взращённый в цепких объятиях материнской заботы, он был стерилен от боли. Пустота. Пустота дышала
В одном из значений, английское слово «fog» (в качестве глагола) означает «пасти скот на отаве».
В. А. Атлантов.
