его был крещёный – он это знал. Мама отца Евдокия Сергеевна была человеком верующим и даже набожным и в детстве, тайно, крестила сына.
Всю свою жизнь прожила она в «Русской Швейцарии»13 славной своей историей и чудотворной иконой «Неупиваемая Чаша», хранимой в Высоцком мужском монастыре. Вера бабушки в чудодейственность Образа когда-то спасла деда Кости, Петра Васильевича Ершова (сына богомаза Василия, написавшего много чудесных икон), от беспробудного пьянства, и типографская копия «Неупиваемой Чаши», вместе с иконой Спасителя, до смерти хозяйки, висела в красном угле избы бабушки Дуси.
Три года назад, рыдая над гробом матери, Пётр Петрович, внезапно, стал просить у Бога прощенье. Вид молящегося отца потряс Константина. Никогда ни до, ни после похорон он не видел, чтобы полковник разведки осенял себя крестным знамением и так безутешно плакал. Маргарита Раисовна, сказавшись больной, на похороны свекрови не поехала; мужниной родни она сторонилась, воспринимая потомков крестьян как ненужный довесок к мужу. Отдавая ей должное, нужно сказать, что властная мать никогда не внушала сыну своего понимания веры. Разговоров на тему о правильном Боге в их отношениях не было.
В церковь он не ходил, попам в дорогих мерседесах не верил; мораль вместо Бога Живого Косте была не нужна и, всё же…, он слукавил, написав, что он атеист. В Бога он верил. По-своему. На вопрос о своих эстетических предпочтениях, он написал, что любит музыку Баха и творчество «Оргии Праведников», мир Толкиена, поэзию Пушкина и стихи Чичибабина (не все). В графе: «Какую книгу вы взяли бы на необитаемый остров,» – он, усмехнувшись, вывел «Война и Мир». Просто так, по приколу.
Заполнив все формы, он нажал на кнопку «Зарегистрироваться». На адском экране возникла новая надпись, извещающая его, что регистрация прошла успешно и что ему, если он желает начать игру, следует надеть очки.
Действие 2. Первая ступень. Воскресенье.
Очки только с виду были похожи на лыжные: стильные, лёгкие, с изящными дужками, очень приятные к коже – настоящий подарок пижону. Тонкие стёкла в оправе из красного, почти невесомого (Костя так и не понял какого) пластика, казались чёрной дырой или проходом в иное пространство; ничто: ни свет из окна, ни бледная Костина моська ни отражались от матовых «глаз».
– Крутая штуковина….
Вернувшись домой, он, по инерции, спрятал подарок в потаённый ящик стола; шмон «с благими намерениями» являлся частью игры уже Маргариты Раисовны, где она, выступая в роли заботливой матери, в отсутствии Кости (хотя, как известно, нет ничего тайного, что не стало бы явным), пыталась узнать, чем её чадо живёт и что скрывает от матери.
Очки были…
– Типа, просто очки?
Ни кнопки включения, ни гнезда для зарядки, «ни дырки, ни пырки», ничего такого, что указывало бы на принадлежность их к гаджету – лишь приятная ощупь на пальцах да странный озноб, прошедший по телу, будто кто-то невидимый пальцем коснулся горячей макушки.
Город Серпухов московской области.
