И, как бы извиняясь, офицер-переводчик сообщил, косясь на другую половину этого обширного коттеджа:
– Здесь будет располагаться также маршал Москаленко. Питаться будете с ним вместе.
Особняк предназначался для главы советской делегации. Но вот почему и меня сюда вселили, было загадкой для всех, кроме меня…
Осмотрел апартаменты, вероятно, не очень состоятельного бывшего венгерского хозяина. Подкатила “Волга”. Из передней двери выскочил полковник, услужливо открывая заднюю дверь, откуда вышел маршал Москаленко. Подойдя к нему, я доложил обстановку. Он снисходительно выслушал, дав понять, что все кончено и мне надлежит оставить его в покое.
– Можете отправляться в гостиницу. До встречи на Военном совете, – сказал он и протянул свою руку.
– Товарищ маршал, но меня разместили здесь. Мне некуда ехать. Так распорядились устроители.
– Как так? – удивленно спросил он, смерив меня злым взглядом. Так и ушел он молча к себе, ничего не сказав, вроде бы униженный и оскорбленный тем, что к нему подселили какого-то генерал-лейтенанта, от чего страдало его величие полководца.
Думая, как мне быть в этой дружеской стране в такой обстановке, пошел на свою половину. Услышав звон посуды, легкие вкрадчивые шаги обслуживающего персонала и какие-то команды полковника Д., поспешил помыть руки, чтобы не опоздать к обеду. Но что-то щемило на душе. Не к добру было молчание маршала при встрече. Но все равно надо обедать. Однако на обед меня не пригласили. Значит, о том было указание Москаленко. Унизительно и оскорбительно было наблюдать проявление столь мелкого самолюбия главы делегации. Трапеза между тем закончилась. И он ушел к себе, так как наступило время “адмиральского” часа. И только после этого раздался стук в дверь. Венгр приглашал в столовую. Отказаться было неудобно.
Это была какая-то месть или желание выжить меня из особняка. Но куда выехать, если устроители распорядились так…
К парадному подъезду, лаская асфальт резиной и шипя, подкатила машина. Надо было отправляться в город для участия в протокольном ритуале возложения венков…
…По устойчивой армейской традиции младший по званию и должности должен ожидать старшего. Выхожу во двор раньше. Жду маршала с надеждой на его приглашение сесть в машину. А если откажет – придется ждать другую машину.
Выход Москаленко обставляется с большой помпой. Сначала выскакивают порученцы и адъютант с озабоченными и тревожными лицами, отрывисто переговариваясь и загадочно переглядываясь. Заглядывают в дверь, как ошпаренные, отскакивают: идет, идет!.. С мыслями о том, посадит ли он меня в свою машину и на чем мне добираться в противном случае, стою и я. Маршал небольшого роста, с бледным лицом, бесцветными глазами, блуждающим взглядом, согбенный.
Услужливо распахнулась дверца, его величественно усадили. Недовольно фыркнула мотором машина и выскочила
